Натали Де Рамон - Рыцарь моих снов
— Ты бы одевалась, крошка, — поторопил Ален, сдерживая себя от потребности сжать ее теплое манящее тело.
— А ты уже оделся? Поцелуй меня! Видишь, как я правильно взяла с собой твой смокинг.
— Да, ты очень прозорлива, моя умница. — Он чмокнул ее плечо. — Одевайся, одевайся. Опаздывать неудобно.
— Ты, пожалуйста, веди себя с сестрой поласковей, как я. — Моник красиво изогнулась на кровати, натягивая колготки. — Все должны видеть, какие у нас сердечные отношения. Застегни мне бюстгальтер. Ну не надо, Котик! Потом! — Она шаловливо шлепнула его по носу и соскочила на пол. — Ну, какой ты! Я никогда не оденусь! Дай платье, не приставай! Застегни «молнию»! Запомнил, как ты должен вести себя? Повтори, Котик!
— Быть ласковым с сестрой, запомнил. Только, знаешь, мне кажется, не стоит делать этого сегодня, слишком много народу!
— И очень хорошо! Нам и нужно побольше свидетелей!
— Но не столько. Давай подождем, когда они уедут.
— Зачем? Самоубийство — это мистика! Мадам Бенорель любит мистику! Загадочная смерть в замке — то, что надо! И ты сам планируешь здесь аттракцион — уик-энды с убийством.
— Крошка, самоубийство и убийство — разные вещи. Я не хочу, чтобы ты рисковала излишне.
— Нет никакого риска!
— Детка. — Ален взял ее за руки и заглянул в глаза. До чего же хороша, вновь невольно подумал он. — Когда в замке, кроме нас и Анабель, только Герен, который спит как младенец, — это одно. Он не увидит, как ты ночью полезешь к ней через окно. Но я не гарантирую, что этого не заметит никто из такого количества людей. Давай рисковать не будем.
— Я не собираюсь лезть через окно. Я войду в дверь.
— А ключ? Она всегда запирается на ночь.
Моник лукаво смотрела на Алена и кончиком языка облизывала губки. Естественно, он поцеловал ее.
— Запасного ключа нет даже у Герена на связке. Он давно потерян, — после поцелуя продолжил Ален. — Не придумывай, Моник, предпринимать действия сегодня — полная глупость.
— Зануда. — Она потрепала его по щеке. — У меня есть ключ. Вот он! — Указанный предмет она извлекла из собственной туфельки. — И не хлопай глазами. Я вытащила ключ из ее двери. Учти, мы были вместе! А ты не заметил. И никто не заметит, когда я проберусь к ней ночью. Даже ты. Хочешь, поспорим?
— То есть? Как это не замечу?
— Так. Ты будешь спать. А спишь ты крепко. Уснешь и проснешься в моих объятиях. А она уже не проснется никогда.
И тут Ален покрылся холодным потом от предчувствия. Бог мой, как же я не подумал об этом раньше!
Итак, прощай, Гло… Люк позвонил Жероньи и совершенно ошеломил его своим предложением: искать покупателя на яхту. От счастья болтливый старикан даже не особенно долго утомлял Люка благодарностями за то, что мсье Дюлен именно его избрал своим доверенным.
Грустно, конечно, но Люк принял решение: вряд ли представится другая возможность обрести замок. И баронессу в придачу. Или замок в придачу к баронессе?
Люк ехал из Марселя на север. А следом, словно желая остановить и заставить передумать, ветер — посланец брошенной «Глории» — гнал тучи. Они сталкивались, как бестолковое стадо, и от этого происходил гром и сверкала молния. Или сначала молния, а потом гром?.. Кое-где в спешке тучи протекали, раздражая топотом дождя по кожаной крыше «ягуара». Люк не любил ездить в непогоду — влага совсем не идет коже на пользу.
Наконец уже ближе к вечеру он обогнал тучи. В Лионе можно было бы и пообедать, но он только подлил бензина в бак и поехал дальше, поглядывая в зеркало заднего обзора на тучи. Правильно, что не стал тратить время на еду, похвалил себя Люк, может, хоть дальше дождя не будет.
Серебристый «ягуар» во всю прыть — насколько позволял поток машин — побежал вперед, но тучи опять догоняли. Надоело, думал Люк, как же мне надоело убегать в последнее время! От собственной трусости тогда, в замке, от назойливого Жероньи, от шлюхи, от мыслей о баронессе, теперь вот — от Гло и дождя… Но от мыслей о баронессе можно уже не убегать — все, он принял решение! Решил жениться.
Смешно: он решил жениться! А если бы у нее не было замка? Нет, глупая мысль. Замок есть. Но при чем здесь замок? Просто я женюсь. Вот отец порадуется! Ха! А он запретил мне являться туда! «Вскормил конкурента»!
А хоть бы вскормил. Но не себе, а своему драгоценному Министерству культуры. Класс! Молодчина, Люк! Он посмотрел на себя в зеркало на лобовом стекле и остался доволен: все-таки сумел обойти отца. Старый скряга в жизни не придумал бы такого хода! Конечно, начнет подтрунивать: ради замка ты готов жениться на старой деве с пингвинами в голове! Может, у тебя самого, сынок, завелись пингвины? Точно, обязательно так скажет. Я его знаю. А я скажу, что нет у нее в голове никаких пингвинов! Нормальная, красивая, толковая девушка. И вообще, я хочу жениться не ради замка, а потому что так сложились обстоятельства.
Обстоятельства! — скажет отец. А она-то хоть согласится выйти за тебя замуж?
Согласится, я же хочу выплатить ее долги. Продам яхту, возьму ссуду в банке. Все по-честному, папа.
Ну-ну, скажет отец и пощелкает языком. Обязательно пощелкает, очень противный звук. И добавит: а что, если откажет? Очень нужно ей становиться мадам Дюлен!
А вдруг, правда, откажет? — испугался Люк. Да нет, не должна. Все девушки хотят замуж. Во всяком случае, таких, которые бы не хотели, ему не попадалось.
Но если она откажет, то не получится не только с замком, но и с постелью. Ф-фу… Люку стало жарко. Ладно уж, не было у него замка — как-нибудь и дальше переживет. Но он сойдет с ума, если не случится постели! Господи, что же мне делать?
«Безансон — 10 км» — известил дорожный указатель. И в тот же миг дождь забарабанил по крыше. Это точно знак, подумал Люк, включая «дворники» и попутно взглянув на часы: около одиннадцати. Ничего себе! Надо поужинать и собраться с мыслями. Это у меня от голода такое настроение.
В ресторанчике ближайшего мотеля Люк съел все, что там только могли предложить в позднее время. Но чем больше он ел, тем сильнее чувствовал голод и беспокойство. Причем беспокойство было двух сортов: нужно ли ему жениться и не откажет ли она? Не хватало еще схлопотать булимию, как у тетки, подумал он, незаметно под пуловером расстегивая на брюках верхнюю пуговицу.
Молния на мгновение выхватила из мрака двор замка, стены, строения, чудо-цветник, и колоколом — словно в память о загубленных потоками ливня цветах — пророкотал гром. И тут же, предварительно постучавшись, в дверь заглянул Герен.
— Мадемуазель Анабель, к вам посетители.
Боже мой! Гром, молния и сообщение дворецкого одновременно — это не может быть случайностью! Дюлен! Но он сказал «посетители»… Значит, отец и сын. Что ж, все равно хорошо: я его увижу! Но и они увидят толпу Бенорель в замке. Неудобно получается: я действую за их спиной. Ну и что? Это мой замок, я имею право продавать его кому угодно. Лучше бы, конечно, не продавать вовсе…
