Элизабет Эштон - Взмахни белым крылом
Кэтрин еле-еле протолкалась к сияющей от счастья невесте.
Инесс расцеловала ее в обе щеки.
– Огромное спасибо за картину. Она великолепна!
Эдвина позаботилась привезти из Англии прекрасную репродукцию «Пшеничного поля» Констебля и подарила невесте от них обеих. Добравшись до двери, Кэтрин оглянулась. Глаза ее искали того единственного человека, который занимал ее мысли. Во время свадебной церемонии в церкви она его не видела – там было слишком темно. А во время праздничного обеда он сидел далеко от нее, окруженный толпой смеющихся девушек. Похоже, Сезар уже забыл об утренней сцене и казался беззаботным, счастливым.
Подавив тяжелый вздох, Кэтрин вслед за Эдвиной выскользнула за дверь. Пилар, подумала она, будет выглядеть ослепительно в роли невесты. И даже зажмурилась, представив ее в белом атласе и сверкающих бриллиантах, под руку с Сезаром. Слава Богу, ей не придется это увидеть!
Глава 6
По завершении свадебных торжеств в доме воцарились тишина и покой. Несколько раз Кэтрин лишь мельком видела Сезара. Он старался даже не смотреть в ее сторону.
Алое платье висело в шкафу, и Сальвадор не раз уже прозрачно намекал, что жаждет увидеть в нем Кэтрин. Она охотнее надела бы свое собственное, но, поскольку впереди ее ждал нелегкий разговор по поводу предполагаемого брака с Хосе, решила не тратить нервы на такие пустяки, как дурацкий наряд, хоть и считала маскарад делом глупым. Старый дон пока что не решался поговорить с ней напрямик, но Кэтрин не сомневалась, что их беседа еще впереди, и с трепетом ее ожидала.
В утро открытия ярмарки Кэтрин в алом платье спустилась вниз как раз в тот момент, когда Сезар вместе с Пилар отправлялись принять участие в праздничном шествии. Все семейство столпилось на крыльце, чтобы полюбоваться их отъездом. Юная испанка в белоснежном платье с воланами и высоко подобранными на темени золотистыми волосами, украшенными короной белоснежных цветов, была прекрасна. От нее невозможно было оторвать глаз. На Сезаре был национальный костюм – короткий жакет, накрахмаленная рубашка и расклешенные книзу брюки, обтягивающие бедра. Тонкую талию туго перетягивал широкий яркий пояс, а на голове красовалась широкополая шляпа. Он выглядел как настоящий идальго. Сальвадор разрешил молодым людям взять великолепного жеребца, белого как снег, с роскошной, развевающейся по ветру гривой. Зрелище было поистине великолепным. Сидя боком позади своего кавалера, Пилар сияла от счастья. Несмотря на терзавшую ее сердце боль, Кэтрин не могла скрыть восхищения. Это была на редкость красивая пара, и Сальвадор с гордостью любовался ими.
Сезар дал шпоры коню, и они исчезли за углом. Кэтрин с Эдвиной отправились пешком, поскольку заходить далеко они не собирались, а машинам во время ярмарки было вообще запрещено появляться на улицах Севильи. В своем попугаечно-ярком платье девушка чувствовала себя неловко, пока не заметила, что каждая вторая женщина на улицах одета точь-в-точь как она. Мимо них то и дело проносились лошади и открытые коляски, битком набитые хорошенькими девушками в ярких нарядах. Казалось, весь город, высыпав на улицы, беспечно веселится, ничуть не утомленный только что закончившейся Страстной неделей. И Кэтрин вдруг почувствовала, что на сердце у нее стало легче. Да и могло ли быть иначе? Ведь она так молода, в небе ярко сияет солнце, а вокруг раздаются шутки и звенит смех!
Сама ярмарка представляла собой целое море киосков и ларьков, выстроенных рядами и разукрашенных яркими флагами, гирляндами цветов, фонариками. Тут же были сооружены и специальные павильоны для знатных семейств Севильи, чтобы они могли принять своих друзей и знакомых. Само собой, такая честь была предоставлена и Агвиларам, но Эдвина сказала, что время встреч наступит позже, когда спадет жара.
Они присоединились к тем, кто пришел полюбоваться праздничным шествием – нескончаемой вереницей гарцующих лошадей и сияющих весельем девушек в сопровождении кавалеров. Пилар, узнав их в толпе, послала им ослепительную улыбку, но Сезар с каменно-неподвижным лицом смотрел куда-то вдаль, поверх голов.
Когда, утомившись, Кэтрин захотела вернуться в «Каса» передохнуть, ее вызвался сопроводить Хосе.
– Вот это и есть истинная Севилья, – сказал он. – Сегодня вам наконец удастся послушать, как поют народные песни!
– Жду не дождусь, – кивнула она. – Как танцуют фламенко, я уже видела.
– Это любители! – презрительно фыркнул он. – Вечером вам представится случай увидеть настоящих танцоров. Кстати, ваше платье удивительно идет вам, сеньорита Каталина.
– Но чувствую я себя в нем на редкость неловко, – призналась она. – Наверное, потому, что я не испанка.
– Вы можете ею стать, – негромко произнес Хосе, бросив на нее выразительный взгляд.
Кэтрин смешалась. Впервые он дал ей понять, что знает о планах деда.
– Нет, сеньор, – поспешно возразила она. – Несмотря на платье, в душе я навсегда останусь англичанкой.
– Кто знает? – многозначительно прошептал он.
«Я знаю», – подумала Кэтрин. Однако глупо было бы обсуждать это сейчас, на улице. Но когда они добрались до дому, Хосе тут же галантно с нею распрощался.
Вечером над городом стояло сплошное море разноцветных сверкающих огней. Кэтрин, вернувшись на ярмарку, остановилась у павильона, отведенного Агвиларам, наблюдая за представлением в центре площади. Тем танцевали сегидилью и севильяну – страстные, огненные пляски, во время которых мужчина и женщина с полным целомудрием изображают самое естественное из всех вожделений – плотскую страсть. В павильоне Агвиларов было полно народу. Сальвадор с видом гостеприимного патриарха восседал в огромном кресле, а Пилар в немного помятом платье кокетливо строила глазки молодому испанцу, Карлосу Фонсеке, прячась за веером от строгого взгляда доны Луизы. Сезара нигде не было видно. И вдруг Кэтрин обнаружила, что он стоит возле нее.
Сердце девушки на мгновение замерло, а затем заколотилось как бешеное. Сезар был так близко, что почти касался ее, однако стоял молча, как изваяние, наблюдая за молоденькой цыганкой, танцующей в двух шагах от них. Ноздри его чуть заметно трепетали, грудь тяжело вздымалась. Неожиданно он повернулся, заглянул ей в глаза, похожие на суровое северное море, и между ними словно проскочила искра. С губ Сезара сорвался негромкий смешок, и Кэтрин почувствовала, как его пальцы сомкнулись вокруг ее руки чуть повыше локтя.
– Пойдем, – глухо прошептал он, и тут же стал пробираться сквозь толпу зрителей.
Кэтрин не понимала, куда и зачем он ведет ее, но ей не было до этого дела. Достаточно было услышать его голос, почувствовать прикосновение его руки, чтобы она забыла обо всем. И потом, как сказала Эдвина, во время ярмарки все немного сходят с ума. Он провел ее в танцующую толпу, где в воздухе оглушительно трещали кастаньеты, трепетали на ветру широкие юбки и слышался глухой топот каблуков, выбивающих дробь.
