Мэри Симмонс - Забыть невозможно
— Когда это было?
Норман печально покачал головой.
— Отвечу, если только скажете, какой нынче день.
— Воскресенье, утро. Норман даже подскочил.
— Это случилось в четверг.
— И вы не помните ничего, что произошло с тех пор? Норман нахмурился. Беспорядочные картины возникали перед ним и тотчас исчезали, точно сотни маленьких вспыхивающих и гаснущих лампочек. Вот он бросает на кровать словарь, торжествуя из-за того, что он, не Виктория, знал точное значение какого-то слова. Вот сама Виктория Генри, в пушистом полотенце, из-под которого видны ее длинные гладкие ноги. Ее губы распухли от поцелуев… Его голос, шепчущий слова любви.
— Только отдельные предметы, образы, — проговорил, наконец, Норман, пряча обрывки прекрасных воспоминаний подальше в уголки своего сознания.
— Но остальное вы помните?
Норман усмехнулся.
— За исключением пары ночей в Мексике, когда мне было двадцать лет.
— Но не последние несколько дней? — допытывался Джек.
— Только моменты, — и повернул голову к двери, откуда доносились чьи-то приглушенные рыдания. Неужели это Виктория Генри?
— Не возражаете, если я быстренько кое-что проверю, чтобы только удовлетворить свое любопытство?
— Проверяйте, — согласился Норман, борясь с неодолимым желанием встать и посмотреть, действительно ли Виктория плачет. Эта мысль болью отозвалась у него в груди.
— Хорошо, тогда, если вы не против, следите за моим пальцем.
Норман выполнил просьбу доктора, и за несколько минут тот установил, что двигательные функции глаз у пациента в полном порядке. Затем он осмотрел рану на виске.
— Уже зажила. Есть какие-нибудь жалобы? Головные боли? Яркий свет? Звон в ушах? Неприятные запахи? — на все вопросы Норман ответил отрицательно.
— Что ж, вы здоровы.
— А как те несколько дней, которые я не могу вспомнить? — спросил Норман, садясь на постели.
Джек вздохнул и пожал плечами.
— Нашим незнанием о человеке можно было бы заполнить Большой Каньон. Вы или никогда не вспомните этот период своей жизни, или уже завтра.
Размышляя об этом, Норман пожалел, что в колледже не уделял должного внимания психологии.
— Другими словами, я нуждаюсь в хорошей встряске, — попытался усмехнуться Норман.
— Вы угадали, — непринужденно проговорил Джек и улыбнулся.
Норман поморщился: интересно, что же он такого натворил, если Виктория сочла нужным среди ночи позвать к нему психиатра! И вообще, каким образом он оказался в ее доме, да еще с пулевым ранением головы?
Тщательно взвешивая каждое слово, Норман осторожно спросил:
— А если я не вспомню, что произошло со мной за последние несколько дней, могу я восстановить в памяти, кем я тогда был?
Он почувствовал, что вопрос прозвучал несколько витиевато и попробовал высказать его иначе, но Джек остановил Нормана и улыбнулся с пониманием.
— Не пытайтесь пояснять ваш вопрос. Боюсь, он причинит мне головную боль. Вам важно знать сейчас только то, что вы ничего неверного тогда не сделали. Повторяйте себе это почаще, и вам, по крайней мере, станет легче.
Но тут шум в коридоре заставил доктора обернуться, и Норман увидел, как два полицейских подошли к двери. Один сказал, что они ничего не обнаружили, но примут меры к розыску белой или серебристой «шевроле» с номерным знаком округа Колумбия.
Норман похолодел.
— Ночью будет трудно ее опознать. В такую погоду на улицах машин не очень много, — послышался голос полицейского с протяжным южным выговором.
Судя по описанию, машина была такая же, как у Джеймса Уолтона. Неужели Джим побывал здесь, и в этом причина всеобщего беспокойства? Неужели Норман, удирая от Уолтона, привел его к Виктории и Норману Генри?
— Что случилось?
Норман обернулся и встретил пристальный взгляд Джека. Тот смотрел на него по-прежнему доброжелательно, но Норман не сомневался, что он заметил его реакцию на слова полицейского.
— Кто-то стрелял пару раз около дома, попал в собаку Виктории, но вы обратили его в бегство.
— Я заставил его убежать? — медленно проговорил Норман.
— Это то, что я слышал.
— Должно быть, я испытывал незабываемое наслаждение, преследуя его.
Джек улыбнулся очень искренне, и Норман подумал, что он чертовски хороший психиатр.
— Вы тоже стреляли и, похоже, попали ему в ногу.
Норман недоверчиво взглянул на доктора. Его пистолет был надежно спрятан в номере одного из мотелей.
— Но при мне не было моего оружия.
— Как я понял, вы пользовались пистолетом Виктории.
Прежде чем Норман успел задать очередной вопрос, Уже готовый сорваться с губ, в дверях показалась голова того парня, который называл хозяйку дома Вики.
— Джек?
Доктор поднялся, на удивление спокойный и невозмутимый.
— Пит?
Значит, этот человек не Норман Генри, не муж Виктории. Норман непонятно почему почувствовал огромное облегчение.
— Полицейские говорят: сейчас опасно ехать, дороги сильно обледенели. И еще, они рады были бы отправиться вместе с тобой.
— Пытаешься от меня избавиться?
— Ради бога, можешь оставаться, — проговорил, Пит, и на его лице появилась усталая усмешка. — Просто я думал, что мы должны дать тебе поспать хоть одну ночь за эти выходные.
Джек улыбнулся, а по телу Нормана пробежал холодок. Доктора вызывали сюда и раньше? Для него?
— Что ж, я закончил, — сказал Джек, поворачиваясь к Норману.
Тот внезапно почувствовал себя беззащитным. Он слишком переживал, оказавшись непрошеным гостем в доме Виктории Генри. Страшась забытых им дней, он хотел просить доктора взять его с собой, но боялся показаться смешным.
— А сейчас вам следует уснуть, — сказал доктор, словно прочитав мысли Нормана. Джек подошел к кровати и протянул руку. — У вас все будет хорошо. И не волнуйтесь по поводу пребывания в этом доме. Виктория настаивает, чтобы вы остались.
Виктория Генри просит его остаться? Эта мысль вызвала в его воображении множество восхитительных образов, похожих на юношеские мечты, но он постарался отогнать их прочь.
Глядя на доктора, который, надев пальто, весело подхватил с кровати свой нелепый желтый саквояж, Норман понял, что ему неизбежно придется взглянуть в карие глаза Виктории Генри и прочитать в них все, что она о нем думает. В тот злопамятный вечер ему достаточно было только увидеть ее, получить автограф на книге и, возможно, встретить улыбку, когда она узнает, что у него с ее мужем одинаковые имена.
Это ложь, сказал он себе. Ему нужно было много больше. Но он никогда, даже в самых смелых мечтах, не представлял себя в ее доме.
