Эвелин Кингсвуд - Кусочек рая
После этого плотного то ли завтрака, то ли обеда, они решили прогуляться. Лилит тут же окружили уличные торговцы, предлагавшие бижутерию, керамические изделия, национальную одежду и чеканку.
— Грасиас, — все время повторяла Лилит, отвергая предложения. — Не… Как сказать, Хосе, что у меня нет денег?
— Так у меня есть…
— Нет, нет, — Лилит замахала руками. — Не нужно, спасибо. К тому же в сумке нет места.
Нет места, нет денег, нет имени, подумала девушка, боясь произнести эти слова. Она тряхнула головой, сделав вид, что у нее прекрасное настроение и что кивает в такт музыке, доносившейся с улицы.
— Знаешь, Хосе, мне хочется посмотреть национальные танцы.
— Хорошее желание. — Хосе подхватил девушку под руку. — Мы и сами потанцуем?
— Что? Фламенко?
— Ну конечно. В нем можно импровизировать.
Они вышли на площадь, где расположился оркестр из четырех музыкантов. Перед ними танцевала пара.
— Смотри, это же профессионалы, я так не смогу, — вскрикнула Лилит.
— Тогда любуйся их искусством. Это же испанский танец.
Облегченно переведя дух, девушка уставилась на танцующих. Мужчина и женщина держали в руках по платку и взмахивали ими, когда сближались или отходили друг от друга. Сейчас вела женщина, а мужчина следовал за ней, притопывая и грациозно покачиваясь. Затем женщина махнула платком и повернулась лицом к партнеру, отступив от него на два или три шага. Оба несколько раз топнули ногой в такт музыке. Потом танцор закружился вокруг партнерши, словно охотник, обнаруживший добычу. Приблизившись друг к другу, они вновь махнули платками и, взявшись за руки, закружились, быстро перебирая ногами.
— Вот теперь мы можем начинать. — Хосе вывел Лилит прямо в центр площади. К ее удовольствию, их сразу же окружили другие пары, каждая из которых, танцуя, старалась придерживаться традиционных движений и в то же время дополняла рисунок танца собственными па. Все зависело от искусства каждого. Вначале Лилит чувствовала себя немного скованно и, чтобы не привлекать внимания, лишь скромно повторяла движения окружающих. Первые шаги не особенно удавались, но, прислушиваясь к музыке и глядя на соседей, она стала двигаться смелее и свободнее, разошлась и вскоре не отставала от других. Уже через несколько минут девушка почти не отличалась от остальных танцующих.
Хосе тем временем кружился вокруг, то приближаясь, то отступая от партнерши, припадал на одно колено, взмахивал носовым платком за неимением другого. Почувствовав усталость, она, продолжая пританцовывать, стала удаляться от него до тех пор, пока не вышла из круга.
— Это было великолепно! — сказала Лилит, поблагодарив Хосе. — Ты был самым лучшим.
— Может, здесь, но не дома, — сказал он с присущей ему скромностью, вытирая платком вспотевшее лицо. — В Оливьере я далеко не самый лучший.
— Могу поспорить — ты им будешь.
При упоминании Оливьеры девушка зябко передернула плечами, несмотря на жаркий день. На память сразу же пришли слова, сказанные им в день, когда они сошли на берег с яхты. Тогда Хосе заявил, что возьмет ее с собой в Оливьеру и познакомит с родными. Неужели он не оставил этой мысли, несмотря на то что раскусил ее обман? Если не отказался от своего решения, то это ведь должно что-то означать для нее? Думай только о настоящем, постоянно твердил Хосе, но настоящее таяло, как вчерашнее мороженое. Завтра праздник кончится.
Музыка и пение, восторженные крики и шествия постепенно затихали. Приближался вечер.
— Я должен переодеться перед ужином, — сказал Хосе, входя в вестибюль гостиницы.
— Я не хочу есть, — пробормотала Лилит, находясь под впечатлением праздничной суеты. — Ничего не хочу. Мне бы только идти с тобой рядом, хоть на край света.
Но сможет ли она достичь этого края? Счастье, которое Лилит испытывала, скоро оборвется. Завтра кончается ее отпуск. А еще через день, если она не появится вовремя на работе, у нее начнутся неприятности — разговоры, допросы, в общем, сущая пытка…
Однако в запасе еще ночь. Ночь, которая подведет итог последнему прекрасному и незабываемому дню. Для того чтобы отметить этот вечер как следует, Лилит решила принарядиться, сбросить дорожный туалет и в первый раз надеть прихваченный ею на вилле «Горго» наряд. Она приняла душ, затем вытащила вязаное платье. Как и предполагала, оно совсем не смялось. Девушка разложила на туалетном столике косметику: лак для ногтей фиолетового оттенка в тон платью, такую же губную помаду. Ей всегда нравился бордово-фиолетовый цвет, он напоминал спелую сливу. Тенями она решила не пользоваться. Потом примерила туфли на высоком каблуке. Причесала просохшие после душа волосы и постучала в дверь номера Хосе.
— Ты проголодалась, красавица? — спросил он и, увидев ее наряд, отступил на шаг, приглашая войти. Лилит заметила, как черные глаза вспыхнули недобрым огнем. — Это платье ты взяла на вилле?
— Тебе… не нравится? — растерянно спросила девушка. — Это единственное платье без рисунка, — добавила она в оправдание. И тут увидела свое отражение в зеркале. — О Боже мой! Я и не думала, что у него такой глубокий вырез.
— Не думала, что он столь откровенен? — Его горящие глаза оглядывали ее сверху донизу. — Смотри, все видно, как напоказ. — Хосе указал на грудь, которую скромница старалась прикрыть, взявшись за края декольте. — Так не годится.
— Что? Я же не могу его переделать…
Лилит в душе согласилась, что замечание справедливо. Заметив, что Хосе раздражается все сильнее, она безвольно опустила руки и застыла в оцепенении. Его гнев парализовал жертву моды. Медленно, словно нехотя, он протянул руки и провел ладонями по ее обнаженным локтям, затем взял за плечи и с силой прижал к себе. Девушка притихла, зажмурила глаза и настороженно стала ждать, что будет дальше.
Однако дальше ничего не последовало. Хосе разжал объятия и отошел, видимо, так и не догадавшись, чего она ждала. Лилит не открывала глаз, только прислушивалась к тому, что он делает. Сначала раздался звук открываемой двери, затем довольный возглас и какое-то шуршание. Дальше она уже не могла понять, что происходит и открыла глаза. Перед ней стоял Хосе с юбкой-колокольчиком в руках.
— Вот это мне больше нравится, — холодно сказал он. Лилит молча выхватила юбку и выбежала из номера. К счастью, в гостинице работала прачечная, где за несколько минут все выстирали, высушили, накрахмалили и погладили. На ней снова была одежда во вкусе привередливого испанца.
Когда она вошла в его номер с фиолетовым платьем в руках, с его лица сошло строгое выражение, глаза смотрели мягче и добрее.
