Рита Рейнвилл - Вдвоем все же лучше
— Мне нужно, чтобы она вернулась и возглавила сеть «Домов милосердия», охватывающую всю страну, — с жаром заговорил Кевин. — Вы представляете, какого резонанса нам удалось добиться? Спонсоры объявились буквально повсюду. Мы просто завалены предложениями. Гора корреспонденции растет каждый день. Чем дольше Кэти отсутствует, тем труднее будет со всем разобраться.
Едва веря своим ушам, Джад судорожно вцепился в трубку; мысленно сжал не ее, а горло Кевина, но почти сразу ослабил хватку, поняв, что, хоть это и нелогично, Кэти пришлись бы не по душе такие крайние меры.
— Но постойте, — заговорил он решительно. — Кэти сказала, вы знаете, что она навсегда распрощалась с «Домом милосердия», и обещали одобрить любой ее новый старт.
— Я лгал, — спокойно ответил Кевин, но, услышав, как Джад свирепо втянул в себя воздух, кинулся торопливо объяснять: — На самом деле все не так страшно. Я не отказываюсь ни от единого слова. И сдержу обещание. В известном смысле.
— В каком таком смысле?
— Я подразумевал, что не заикнусь о делах, пока не проявятся результаты акции. Ведь я же видел, что ей нужен полный отдых, — добавил он, как и положено заботливому дядюшке. — А к моменту ее возвращения, по моим расчетам, результат будет настолько впечатляющим, что она — отдохнувшая и соскучившаяся — просто не сможет не принять моего предложения. И я чистосердечно одобрю ее решение.
— Я не позволю ей согласиться на этот план, — сухо заявил Джад.
— Согласие — ее дело, не ваше, — в том же тоне ответил Кевин.
— Я не позволю вам снова довести ее до нервного истощения.
— Джордан, а вы-то сами чего хотите от Кэти? Нет уж, пожалуйста, не перебивайте, а выслушайте. Вы хотите того же, чего и все: ее огня и тепла, нежности и заботы. Вы хотите получить ее душу и сердце. Чем же вы отличаетесь от нас? — Он помолчал и, вздохнув, продолжил: — Дело в том, друг мой, что, насколько я понимаю, на нашей старушке Земле очень мало таких, как Кэти Донован. Их нужно беречь, то есть не рвать друг у друга, а вместе подумать, как бы устроить, чтобы мы все — и в первую очередь Кэти — получили от жизни то, что нам истинно необходимо.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Кэти перевернула последнюю страницу любовного романа и блаженно откинулась на подушки шезлонга. Глубокий удовлетворенный вздох невольно замер на губах, когда она вдруг столкнулась взглядом с холодными глазками Драча.
— Я знаю, что ты не любитель романов, — пожала она плечами. — Однако романы будят фантазию, и они в тысячу раз приятнее, чем все это ковбойско-гангстерское чтиво, герои которого под пулями ползут куда-то с ножом в зубах.
Положив книгу на столик, стоящий рядом с шезлонгом, она отхлебнула холодного чая и не спеша продолжила шутливый монолог:
— Видишь ли, Драч, хорошие концы — это то, что нам всем очень нужно. Но каждому нужно свое. Тебе, например, я пожелала бы нежную спутницу жизни. А если это невозможно, то хотя бы более легкого взгляда на вещи. Это подняло бы тебе настроение. Теперь возьмем Гордона и Агату.
Она замолчала, задумавшись о судьбе друзей. Удастся ли Гордону убедить Агату, что общий дом — лучший выход из целого ряда проблем, или Агата настоит на своем и, выиграв раунд, проиграет жизнь? Трудно сказать, вздохнула Кэти и отхлебнула еще глоток чая. Им обоим досталась, в общем-то, незавидная доля, но, похоже, Агате пришлось особенно тяжело. Без боя, по доброй воле она не отдаст обретенную независимость.
Так. А какие еще возможны счастливые повороты? Ну, скажем, для Лайзы. Может быть, она встретит прекрасного принца и заживет верной женой в каком-нибудь очаровательном пригородном домике. А может, изумит всех и добьется успеха в предпринимательской деятельности, где женщины начинают сейчас завоевывать многие позиции. Хмыкнув от этой мысли, она повеселела и безмятежно отдалась игре воображения.
Кевин. Что было бы для него счастливым концом? Мелькает ли силуэт женщины в тумане его будущего? Если отбросить все романтические шаблоны и трезво взглянуть на вещи, то возникает вопрос: а нужна ли ему подруга? Хочет ли он ее иметь? Или он абсолютно самодостаточен?
А Джад? Что ему нужно для счастья?
Нет, резко меняя положение и вскакивая, призналась Кэти. Думать о Джаде я не хочу. Не буду думать о его будущем. И о своем тоже не буду.
Когда появился Драч, желавший узнать, что осталось от ланча — сегодня это был жареный цыпленок, — Кэти взглянула на него неприветливо.
— Да, Драч, я не хочу сейчас о нем думать. В этом нет никакого смысла. Дело в том…
Да, в чем дело? А в том, что мысли о Джаде всегда сплетаются с мыслями о своем к нему отношении. Пока оно трудноопределимо, но, раньше ли, позже ли, какое-то решение нужно будет принять. А это вызовет к жизни другие вопросы. Такие же важные и такие же трудные. О работе, о доме, о будущем.
Как бы ища поддержки, она взглянула на своего взъерошенного собеседника.
— Видишь, как все сложно. Но теперь у меня есть козырь. Я правильно поступила, обменяв Кэти Донован на женщину совсем другого склада. Ведь я же рассказывала тебе, какова эта Кэти Донован. Из-за мягкосердечия она то и дело попадала в сложнейшие ситуации. Общаясь с теми, кому нужна помощь, она превращалась в какую-то манную кашу. Всегда слушалась в первую очередь сердца: разум включался, когда в основном дело было уже сделано.
Но, к счастью, теперь все возьмет в свои руки Кэтрин Донован, — торжествующе заявила она и сунула ноги в туфли. — Кэтрин умеет быть рассудительной. И, надеюсь, ей хватит ума оставить в «Доме милосердия» тревоги, напряжение и фантастические мечты, а самой тихо заняться чем-то приятно-полезным, вроде компьютеров.
Драч, явно не слушая, деловито подолбил твердым клювом кусочки мяса, проглотил их и, круто повернувшись, решительно направился прочь.
Кэти с восторженным изумлением смотрела на эту четкую и жесткую целеустремленность. Да, пожалуй, и Кэтрин есть чему поучиться у Драча. Этой птице явно неведомы ни сомнения, ни угрызения совести. Он берет то, что ему приглянулось, остального он как бы не видит. И жизнь для него проста и легка.
Пройдя по тропинке к пляжу, Кэти подошла к самой кромке воды и, сбросив туфли, вступила в пену прибоя. Нагнувшись, подняла золотисто-коричневую ракушку и улыбнулась, вспомнив слова Джада о смертельных порезах. Потом, бросив ракушку в волны, нахмурилась.
Она живет на острове вот уже две недели. Две недели блаженства. Две недели в убежище. Две недели игры в бегство от жизни.
Две недели отрыва от связей и обязательств.
Триста тридцать шесть часов затворничества и попыток забыть о нескончаемом диалоге Кэти Донован с Кэтрин. В какие-то часы это удавалось лучше, в какие-то — хуже. Кэти, неугомонная душа, то и дело пыталась представить себе, как они там, в «Доме милосердия». Кэтрин логично напоминала, что незаменимых людей нет, что свято место пусто не бывает и кто-то всегда делает то, что должно быть сделано. А также — что нет человека, способного взвалить себе на плечи все тяготы мира.
