Лоринда Скотт - Хрустальное сердце
— И не надо. Наоборот, я хочу помочь тебе в работе.
— Хорошо, — после минутного размышления ответил он. — Мне как раз надо напечатать кое-что на машинке.
И Колин дал ей рукопись лекций по индейскому искусству, которые собирался читать в Историческом университете. Текст показался Эмили удивительно интересным. Наконец-то она составила более ясную картину о предмете, которому Колин отдает столько сил.
— На какой срок рассчитан курс? — спросила у него Эмили.
— Где-то на полгода, — отозвался он. — Что, нравится?
— Очень, — призналась она. — Увлекательно написано, и таким простым языком! Думаю, студенты будут валом валить на твои лекции.
— Конечно. Особенно если учесть, что курс является обязательным и в конце им придется сдавать экзамен.
— Правда? И ты строгий экзаменатор?
— Да. Ты же знаешь, как трепетно я отношусь к индейской культуре и искусству и не прошу того, кто не ответит даже на самый сложный вопрос, — серьезно ответил Колин.
— Тогда я точно провалилась бы! — с притворным ужасом воскликнула Эмили и закрыла лицо руками. Но тут же не выдержала и рассмеялась.
Колин тоже улыбнулся, подошел к ней и обнял.
— Не бойся, моя милая, — шепнул он ей на ухо. — У меня никогда не хватит духу упрекнуть тебя в невежестве. Ты — единственная из всех знакомых мне женщин, которая вообще интересуется моей работой.
— Правда? — изумилась Эмили. — Но это же просто невозможно — не заметить огромного количества потрясающих индейских вещей в доме и не поговорить с тобой о них.
— Знаешь, женщин обычно интересует совсем другое, — заметил Колин. — Просто ты совершенно не похожа на них. Меня до сих пор не покидает мысль, что в роли медсестры ко мне прибыла жительница другой планеты.
— Наверное, тебе раньше не везло с женщинами, — попробовала защитить свой пол Эмили.
Но ей было приятно слышать его слова. Она и раньше иногда замечала, что думает иначе, чем окружающие ее женщины. Но только Колин оценил это. Эмили прижалась к груди любимого. Она всегда старалась реально смотреть на вещи, но сейчас ей в голову пришла безумная мысль, что.
Колин может полюбить ее, и тогда они останутся вместе…
— Милая, пора за работу, — услышала Эмили его голос.
Она очнулась от мечтаний и, улыбнувшись, высвободилась из его объятий. Но безумная надежда, однажды родившись, уже не покидала ее.
Следующие дни были также заполнены работой. Колин завтракал, затем шел в кабинет, где с помощью Эмили разбирал бумаги, писал письма — в общем, руководил реконструкцией здания, предназначенного под музей. В город они ездили почти каждый день, так как без присутствия Колина строительные работы шли не так быстро, как ему хотелось бы.
Эмили старалась убедить его не перенапрягаться, но, как и предсказывала миссис Свенсон, из этого ничего не вышло. Тогда она стала всюду сопровождать Колина и постепенно, незаметно увеличивать объем взятой на себя работы.
Их жизнь текла ритмично, почти однообразно. Ночью они делили постель, утром иногда вместе принимали душ, а по вечерам садились в гостиной и смотрели телевизор, попивая вино из богатого погреба Колина.
Эмили постепенно научилась различать сорта вин. Она с интересом слушала рассказы Колина о том, какой эффект оказывают на виноград температура воздуха, дождь и освещенность. Однажды он дал ей попробовать вина из ягод, собранных в одной местности, но на разных склонах горы, и Эмили согласилась, что их вкус отличается.
Почти каждый день Колин, кряхтя и ругаясь, совершал путешествие в недра подвала. Он приносил пыльную бутылку, открывал ее и с упоением рассказывал про виноградник, где было изготовлено вино, его прошлое и настоящее. Казалось, Колин побывал во всех странах, где вино производят, так как истории получались яркими и захватывающими.
Некоторое время Эмили мучил страх, что он слишком страстно относится к этому алкогольному напитку. Но Колин редко выпивал больше двух бокалов за вечер, и она успокоилась.
А потом, после вечерней дегустации вин, они шли наверх, в спальню, и ложились на огромную кровать с шелковыми простынями. Колин прижимал Эмили к себе и любил нежно и внимательно. Но иногда он так уставал, что проваливался в сон, едва дойдя до постели. Однако посреди ночи неизменно просыпался и поворачивался к ней, шепча слова страсти и желания…
Полтора месяца, проведенные вместе с Колином, казались Эмили самыми счастливыми в ее жизни. Хотя внешне не происходило ничего романтического или необычного, она старалась запомнить каждую деталь этих теплых дней и ночей, чтобы потом возвращаться к ним мысленно, когда все закончится.
Несмотря на нежность Колина, его явное восхищение ее красотой и характером, Эмили не сомневалась, что у них нет будущего. Настанет время, когда он перестанет нуждаться в ней, и ей придется покинуть любимого, уйти из его жизни еще более одинокой и несчастной, чем раньше.
Какой-то мудрец однажды сказал, что лучше любить и быть несчастным, чем не любить совсем. Эмили когда-то думала так же. Но сейчас, когда при мысли о неизбежном расставании у нее перехватывало дыхание, а сердце переполнялось невыносимой болью, она уже не была уверена, что даже безответная любовь — это благо. Но на всякий случай — вдруг мудрец был прав — складывала драгоценные воспоминания об этих днях в маленький угол своего сердца с надписью: «Колин. Обращаться с осторожностью».
В начале июня Колину наконец-то сняли гипс с ноги.
— Какое блаженство! — были его первые слова. Он сразу начал чесать кожу, до которой не мог добраться больше двух месяцев.
— Ты так себе воспаление заработаешь, — попыталась остановить его Эмили, но Колину было все равно.
— Я хочу принять душ, — сказал он, когда машина подъехала к дому, — без этого отвратительного мешка. Хочу просто походить по дому и почувствовать себя свободным. И, самое главное, хочу наконец-то по-настоящему заняться с тобой любовью.
Колин повернулся к Эмили и увидел, как легкий румянец окрасил ее щеки. Она до сих пор смущалась, когда ее любимый откровенно заговаривал о сексе, и эта застенчивость еще больше возбуждала Колина.
— Разве до этого момента все было не по-настоящему? — спросила Эмили.
— Просто без гипса, который мешал мне свободно двигаться, я смогу доставить тебе еще большее удовольствие, — пробормотал Колин, наклонившись к Эмили. — И сделаю это прямо в машине, если мы сейчас же не войдем в дом. Я умираю от желания.
Он вылез из машины и чуть ли не побежал к двери. Эмили со смешанным чувством радости и — боли смотрела ему вслед. Колин практически выздоровел, так что ее помощь скоро будет не нужна. Она вздохнула, подавив очередной приступ отчаяния, закрыла машину и пошла в дом.
