Уинифред Леннокс - Найду твой след
— Понятно. И что же Ронни? — Голос Натали звучал спокойно.
— Ронни сделал мне предложение, — ответила Мира.
— Он что же, согласен поступиться наследством?
Сердце Натали ворохнулось. В нем все еще боролись два чувства: восторг от безоглядной любви к ее дочери и беспокойство — единственный наследник огромной компании с филиалами во всем мире останется… ни с чем. Да, конечно, все, что есть у нее самой, будет принадлежать Мире. Но… со временем. Сейчас ей, Натали, нет и сорока, и она не собирается отходить от дел.
— Он… хочет другого, мама, — сказала Мира, не отрывая глаз от лица матери. — Он хочет бороться за наследство. — Она помолчала. — С моей, а точнее с твоей помощью.
Натали смотрела на дочь не мигая.
— Я… правильно тебя поняла? — Темные глаза на маленьком остром личике Натали сейчас казались огромными. Когда они становились вот такими, Натали не раз говорили разные люди, что теперь им понятно, какие глаза называют стеклянными.
Не мигая Натали смотрела на дочь, и в ее глазах ничего нельзя было прочесть. Они походили на тонированные стекла офисов или лимузинов, когда невозможно разглядеть, что внутри или кто внутри.
— Ты правильно меня поняла, мама, — тихо сказала Мира. — Ведь он же есть?
Натали почувствовала, что по телу пробежала дрожь. Вот он, этот миг, она никогда не боялась его, она вообще никогда ничего не боялась. Но она никогда и не предполагала, что наступит этот миг. Сейчас ее дочерью двигало не праздное любопытство — посмотреть, кого ее мать выбрала отцом для нее, чтобы преподнести делу мира такой подарок, какой она сделала. Сейчас ею движет необходимость устроить свое счастье. И вариантов нет.
Мысли в голове Натали завертелись, рот сам собой открылся, она готова была произнести первую, пришедшую на ум. Но Мира подняла руку.
— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Нет, Бернар не подойдет. Это не сработает. Такой, как он, если бы он даже согласился исполнить роль моего отца, не подойдет. Посмотри на него и на меня. Ты шутишь?
— А как ты догадалась, о чем я подумала? — Натали засмеялась.
— Потому что это было первое, что я сказала Ронни. — Мира усмехнулась и подергала себя за мочку уха.
Детская привычка не оставила ее даже сейчас, когда в ее мочку было вдето большое тонкое золотое кольцо. А повыше блестел крошечный изумруд — во второй дырочке на мочке. А еще чуть выше — еще одно колечко, оно обхватывало краешек уха, не выступая за него. Мира любила украшения в отличие от матери, которая почти ничего не носила, кроме неизменного кольца на указательном пальце. — Я сказала ему: мы запросто найдем папу на час-другой.
— А Ронни? — с придыханием спросила Натали.
— А Ронни сказал, что его матушка не так проста. Ей нужны доказательства.
Внезапно Натали почувствовала, как в ней поднимается негодование. Да в чем дело, черт побери?! Почему ее дочь должна исполнять прихоти сумасшедшей тетки?!
Мира, которая неплохо знала свою мать, предчувствовала подобный всплеск эмоций и опередила ее.
— Понимаешь, Ронни говорит, что, по семейному преданию, примерно то же самое родители проделали с самим Дидро. У него была любимая девушка, но ему поставили условие еще более суровое — не разрешали жениться до тридцати лет. Так что матушка Ронни еще милосердна по отношению к своему сыну.
— Слушай, а не…
— Нет. Не послать, — засмеялась Мира.
— Ты просто читаешь мои мысли.
— Да, мама, мы с тобой прекрасно чувствуем друг друга и можем понимать даже без слов. На это я и надеюсь. — Она улыбнулась и потянулась к руке матери. — Нат, — тихо сказала Мира, — давай попробуем выиграть, а? Мы ведь с тобой… сумеем это сделать. Правда?
Натали хрипло засмеялась. Когда дочь обращалась к ней по имени, причем, сокращенному — Нат, так звали ее друзья, — Натали понимала, что дочь предлагает ей собраться с силами и действовать так, как она умеет.
Ведь они сумели же с Мирой совершить потрясающий бросок — сначала на Аляску, а потом с Аляски в Калифорнию!
Мира встала с дивана, сделала шаг к матери и села на ручку кресла. Она положила руку на плечо Натали, наклонилась и уткнулась подбородком в теплую душистую макушку. От Миры пахло теплыми восточными духами с легким сладковатым мандариновым оттенком.
— А ты знаешь, если честно, — тихо сказала Мира, — я бы хотела увидеть своего отца. Он… похож на меня?
— Ты похожа на него, Мира. Очень.
— Я знаю, ты очень его любила. Говорят, красивые дети рождаются от любви. А я красивая. И такая большая. Значит… было много любви, да?
Натали откашлялась, чувствуя, как комок подступил к горлу.
— Если есть на земле такое понятие, как неодолимая страсть, то это была она, Мира.
— Значит… это была всего-навсего версия, что ты сделала такой подарок миру, да? Я читала в старых газетах и журналах, что Натали Даре решила подарить миру дочь, что тем самым она выражает свой протест против угрозы ядерной войны. Что она хотела родить именно девочку, которая в свою очередь родит много-много детей…
— Я все помню, Мира. То было такое время… экзальтированное. И возраст. И страсть. И желание… Его нужно было как-то оправдать, чем-то подкрепить. Потому что… Бьорн, твой отец, не собирался делать мне предложение, а я была упрямой девочкой. Я хотела его… я хотела отнять у него что-то навсегда. И решила, что это будет половинка тебя…
— Понятно, — прошептала Мира, и от ее дыхания темные волосы Натали легонько ворохнулись.
— А потом все так закрутилось… Наша женская организация сделала из меня героиню. Да ты сама все знаешь.
— О, еще бы. Особенно мне понравилось то, что тебя занесли в справочник «Кто есть кто среди женщин».
Натали засмеялась.
— Никогда не думала, что мне будет так легко попасть в эту великую книгу. Да, это английские женщины из организации «Матери за мир» предложили составителям из Кембриджского университета внести туда мое имя, и они согласились!
— Между прочим, я недавно искала эту книгу, хотела показать Ронни, какая я необычная девочка. Но не нашла.
— Правда? — встрепенулась Натали. — Надо поискать. Я бы не хотела, чтобы она исчезла из… семьи. — Она помолчала. — Может быть, твои правнуки тоже будут ставить условия своим детям — вроде тех, что ставят потомки Дидро.
— Ага. Сперва дети, а потом — поиски их отца, да?
Натали дернулась, уворачиваясь из-под руки Миры. Она посмотрела дочери в лицо.
— Ты… обижена на меня?
— Нет-нет, что ты! Я тебя очень люблю, мама. — Мира поцеловала ее в макушку, и Натали почувствовала, что губы дочери дрожат.
— Ты любишь… Ронни?
