Уинифред Леннокс - Оглянись, я рядом...
Майкл рассчитывал, что Джудит обрадуется его предложению, а она лишь грустно покачала головой:
— Когда это было! Ты давно уже живешь одной работой.
В ее словах Майклу почудился скрытый подтекст. Уж не доложил ли ей Форестер все по телефону? — слегка перетрусил он и сам решил пойти в наступление:
— А ты чем живешь? Чем занимаешься по вечерам, когда меня нет дома? Мне, между прочим, это неизвестно! Может, работаешь, а может… — И он небрежно кивнул на лежащий перед Джудит диктофон.
Она тотчас же вспыхнула:
— Тебе не в чем меня упрекнуть! И беспокоиться не о чем!
Майклу стало жаль ее: совсем как дитя, смутилась из-за невинной кассеты.
— Это вовсе не упрек, — произнес он мягко. — Я имел в виду, что ты слушаешь музыку или читаешь книги. В общем, прекрасно обходишься без меня.
— Но ты же сам завел такой порядок. Тебе нравилось, что я не уподобляюсь тем женам, которые звонят в банк и требуют, чтобы их мужья поскорей шли домой.
— Мне и сейчас это нравится, — сказал Майкл, а про себя подумал: особенно теперь, когда все вечера он проводит у Сузан.
— Я не вправе указывать тебе, сколько времени отдавать работе, — продолжала между тем Джудит. — Но меня конечно же беспокоит твоя чрезмерная загруженность и усталость.
Майкл уже понял, что его опасения насчет Форестера были ложными, а потому позволил себе весьма рискованную шутку:
— Да, такой грех за мной числится.
— Ну так, может, стоит работать поменьше?
— Работа здесь ни при чем, просто возраст берет свое, — скорчил он горестную мину.
Джудит повеселела:
— Притворщик! Тебе только тридцать пять!
Майкл обнял ее, нежно поцеловал в щеку. Джудит не воспротивилась, но ответной ласки от нее не последовало. Это насторожило Майкла: неужели она что-то подозревает? На какой-то миг он ослабил объятия, и Джудит тотчас же произнесла:
— Наверное, ты и сегодня устал. Иди спать, а я еще немножко поработаю.
Это была неправда: Джудит просто не хотела оказаться сейчас в постели с Майклом, ей надо было побыть одной.
Незадолго до прихода мужа она слушала кассету с заветным голосом и припоминала события сегодняшнего дня, стараясь не упустить ни одного мгновения, проведенного вместе с Дэниелом. Поэтому сейчас ее мучило горькое чувство вины перед Майклом.
Джудит уже не раз давала себе слово не думать о Дэниеле, общаться с ним только по делу, отказаться от совместных обедов. Но сделать это с каждым днем становилось все труднее. Они оба привязались друг к другу, и объяснить Дэниелу такое внезапное охлаждение было бы невозможно.
Видимо, придется уйти из редакции и никогда больше не видеть Дэниела. Но прежде следует найти другую работу, чтобы хоть как-то объяснить свой поступок Майклу.
На работу Дэниел приехал, можно сказать, в радужном настроении. Все его ночные сомнения остались позади. Промаявшись без сна едва ли не до утра, он прояснил для себя главное: Джудит ни в чем не повинна, Майкл ее просто оговорил. Выдумал историю с диктофоном точно так же, как конференцию в Бирмингеме. Специально бросил тень на Джудит, надеясь поссорить ее с Дэниелом. Но это ему уж точно не удастся!
Дэниел решил сразу же зайти к Джудит — просто повидать ее, поговорить о том о сем. Но его остановила Мэри:
— Вам тут опять пришел факс…
— От мисс Бендиен? — упавшим голосом спросил он.
— Да, — сочувственно кивнула Мэри.
Текст был коротким: «Если сегодня со мной случится что-то ужасное, виноват будешь ты. Айрис».
— Простите, что вмешиваюсь, — сказала Мэри, — но, может, стоит подключить сюда Энтони? Пусть он поговорит с нею, как главный редактор. Скажет, что у нас тут официальное учреждение и мы можем привлечь ее к ответственности за хулиганство.
— Нет, я обязан управиться с нею сам, — твердо произнес Дэниел и направился к Джудит.
Она вздрогнула при его появлении, и Дэниела это умилило.
— Ты иногда напоминаешь мне мою сестру, — сказал он своим чарующим голосом. — В детстве она точно так же пугалась, когда я неслышно входил в ее комнату.
Джудит захотелось плакать. Она тоже сейчас почувствовала себя маленькой девочкой, нуждающейся в помощи и защите. Как хорошо было бы припасть к груди Дэниела, и пусть бы он погладил ее по головке, успокоил и утешил. Но рассчитывать приходилось только на себя.
Дэниел, однако, верно уловил ее состояние.
— Тебе плохо? Я могу чем-то помочь? — спросил он взволнованно.
Джудит промолчала, не смея сказать «да», но и не в силах вымолвить «нет».
И тогда он, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, склонился над нею и обхватил ее голову ладонями. Прикосновение длилось несколько секунд, но кровь, бешено пульсировавшая в висках Джудит, под чуткими пальцами Дэниела успокоилась, потекла размереннее.
— Ну вот, все хорошо, — сказал он, отпуская Джудит. — Не надо огорчаться. Я всегда помогу тебе.
Она с трудом вымолвила «спасибо» и умолкла, потому что слезы вновь подступили к глазам.
— Если хочешь, расскажи о том, что тебя мучает, — тихо проговорил Дэниел, устраиваясь рядом на стуле.
Он теперь не касался ее рукой, но ласкал взглядом, врачевал голосом. Она была бы счастлива ему открыться, но не могла себе этого позволить, поэтому, собрав остатки сил, взглянула на него умоляюще:
— Прости, Дэниел, но мне надо пережить это в одиночку.
Фактически Джудит призналась ему в любви, но он этого не понял, полагая, что речь идет об измене Майкла.
— Да, я знаю, тебе трудно открыться передо мной сейчас. Но еще труднее таить это в себе. Поверь, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.
Джудит обескуражили его слова. Как их следует толковать? Означают ли они, что Дэниел тоже влюблен в нее?
— И какой тебе видится эта поддержка? — осторожно спросила она.
— Тут многое будет зависеть от тебя, от твоего решения, — сказал он, подразумевая, что Джудит может простить Майкла, а может и не простить. — Но я помогу тебе в любом случае. Просто буду рядом с тобой…
— Как истинный друг?
— Да.
Джудит представила, как это может выглядеть в действительности: она признается, что любит его, а он по-дружески ее утешает, мол, не горюй, со временем все пройдет.
— Нет, Дэниел, — произнесла она решительно. — Ты никогда от меня ничего не узнаешь. И поддержка мне твоя не нужна. Я вообще скоро уйду из журнала.
— Куда? Зачем?
— Потом все узнаешь. А пока оставь меня в покое. Мне трудно с тобой общаться.
— Не верю! Нам вовсе не трудно друг с другом. Напротив, с некоторых пор мы стали чуть ли не родными людьми!
