Ванесса Фитч - Связанные судьбой
— Готов хоть под угрозой расстрела.
Положив руки ему на плечи, Бетси всем телом приникла к нему, будто растворилась, став неотделимой частью Джона.
— Шеф Стэнли, ваше наказание весьма своеобразно: вы стоите как изваяние, а я творю с вами что хочу. И никаких поцелуев, провинившийся гуляка.
— Наказание — это одно, Рыжик, а жестокость — другое.
— Молчать и терпеть, — пригрозила Бетси Джону, как бы «вдвинув» свое хрупкое тело в его литую фигуру.
Ее поцелуи волшебны, исполнены огня и страсти. Ощущение счастья наполнило душу и сердце Джона.
— О боже, Рыжик, — задохнулся он и смог заговорить только, когда она остановила лавину поцелуев, чтобы перевести дух. — Пойдем наверх и завершим это прекрасное наказание.
— Мы не можем, — прерывисто ответила Бетси. — Близнецы ожидают нас у реки. Анжелика отвечает за удочки, ее сестрица — за червяков. Я как раз шла вытащить тебя из постели, когда увидела Гранта у парадной двери. Если ты еще не сообразил, что происходит, тугодум Стэнли, то мы отправляемся ловить рыбу.
Они ели вкуснейший торт домашнего приготовления, пили кофе и сок, расположившись у реки. Близнецы упоенно рыбачили. Джон и Бетси лежали рядом, боясь нарушить безмятежную забаву девочек. Иногда тихо говорили, подолгу молчали. Ласковый солнечный день и умиротворенное настроение. В глазах Бетси появилось беспокойство, когда она заговорила о взятой на воспитание Рози.
— Должно быть, трудно, — спросил Джон, — брать в дом детей, которых однажды придется отдавать?
— Непереносимо. Но я знала, что меня ждет, когда отважилась взять детей на воспитание.
— Только не говори, что ты поступила так, продолжая семейную традицию Шепарда.
Бетси не сразу поняла, что имел в виду Джон.
— Да нет. Когда Стив погиб, я поняла, что не буду больше рожать, а мне хотелось, чтобы девочки росли в окружении сверстников. Может быть, потому, что сама росла в одиночестве. Ты знаешь, мы живем на отлете. И когда мне попалось объявление о том, что требуются семьи, которые могут взять детей на воспитание, я решила одним махом убить двух зайцев.
— Очень толково.
Бетси прихлопнула надоедливую муху.
— А я такая! Толковая и умелая.
Вспомнив ералаш в ее спальне, Джон усмехнулся.
— Поосторожнее, забияка, а не то откажусь помочь тебе взобраться на этот холм.
— Но я и слова не сказала.
Чувствуя себя намного лучше, Джон задумчиво поднял глаза в прозрачную высь. Небо безоблачно, веет тихий ветерок. С берега донеслись детские голоса. Близнецы звали ловить рыбу, иначе, мол, они всю выловят сами. Джону вспомнилось, как жесток бывал с ним отец, как истово тиранила его мать.
— Я, наверное, кончил бы плохо, если бы не Пат, — он ни разу не тронул меня пальцем. — Джон смотрел на Бетси. Лицо его было мрачным, глаза, похожие на спелые желуди, потемнели. — Иногда мне кажется, что напрасно меня не отправили в колонию для трудновоспитуемых. Мы избежали бы трагедии…
Бетси села, скрестив ноги по-турецки.
— Когда-нибудь ты простишь самого себя, — сказала она с особенным проникновенным чувством.
— Научи меня, как это сделать, и я попытаюсь.
Бетси накрыла его руку ладонью и нащупала рубцы от многочисленных ожогов.
— Сколько раз ты был ранен при тушении пожаров, Джон?
— Не больше других.
— А сколько раз лежал в госпитале?
— Шесть.
— Дядя Майк однажды сказал мне, что самая болезненная рана — от ожога. От нее человек особенно страдает.
Бетси осторожно наклонилась и поцеловала шрамы — следы его отваги. Джон был растроган, но его губы сердито сжались.
— Перестань, Бетси.
— Не перестану, нет. Я люблю тебя, и если бы даже не любила, мне небезразлична твоя судьба, и я не могу спокойно наблюдать, как ты расплачиваешься всю жизнь за одну-единственную нелепую ошибку.
— Ты так не считала двадцать лет назад.
Она глубоко вздохнула.
— Так это из-за меня ты продолжаешь казнить себя?
Джон растерялся. Он никогда в своей беде не винил Бетси.
— Я не сказал, что…
Его прервал донесшийся с реки детский вопль, испугавший обоих насмерть.
— Мами! Джон! Мэри загнала себе крючок в ладонь!
Не успела Бетси подняться, как Джон уже мчался вниз по склону, забыв о костылях. Близнецы плакали, когда она прибежала вслед за Джоном. А он уже осторожно вытаскивал крючок из маленькой ладошки.
— Ну вот и все, малышка!
Он был бледен, голос его срывался.
— Но еще боли-и-ит, — жаловалась Мэри.
— Я знаю, моя хорошая. — Джон бережно промокнул кровь платком, который извлек из кармана. — И еще немного поболит, потом перестанет, и у тебя останется забавная отметинка на ладони. Нам требуется теперь только кусочек липкой ленты и несколько шоколадок, которые мама припрятала в корзинке для пикника. Я слышал, шоколад быстро утоляет боль.
Близнецы понеслись к корзинке.
— Похоже, ты не только завоевал мою постель, Стэнли, но и покорил сердца моих детей, — шепнула Бетси.
За свой спринтерский бросок к берегу Джону пришлось расплачиваться. От боли в коленях он не смог почти ничего есть за ужином. И когда малыши попросили его почитать что-нибудь перед сном, он должен был извиниться и лег в постель. От Бриджет Джон узнал, что Бетси уехала в город.
— Сказала, что забыла купить что-то важное для хозяйства.
Разыгравшаяся боль не давала уснуть, и Джон решил завершить изучение бумаг дяди Майка. Он как раз добрался до видавшей виды папки с пожелтевшими газетными вырезками, когда пробило десять. Знакомясь с вырезками, он понял, что Майк был помешан на популярности. Даже простое упоминание кого-то из членов семьи в статье служило поводом, чтобы эта заметка аккуратно вырезалась и сохранялась. Раз десять в информации приводились слова самого Майка как начальника пожарной службы, иногда хвалили его команду. Джон особенно не вчитывался в довольно поверхностные заметки в газетах.
Зато несколько болезненных для Него публикаций он прочитал от слова до слова — о пожаре, когда погиб Пат, некролог о нем, сообщение об обручении Бетси, ее свадьбе. Долго рассматривал свадебный снимок. Когда он покончил с вырезками, его мутило, глаза обжигали непролившиеся слезы. Но углубляясь в прошлое, вновь переживая события минувших лет, человек по-своему совершает обряд искупления.
В половине одиннадцатого Джон взялся за последнюю вырезку. Она была совсем ветхая. По содержанию и серьезному тону разительно отличалась от прочих. Вернее, это была не одна, а соединенные вместе две статьи.
Джон прочитал публикацию до половины, когда понял, что репортер рассказывал о незаурядном событии. Оказывается, в Грэнтли на неделю закрывалось движение по Мэйн-стрит, так как работники водоснабжения пытались выяснить, почему у питьевой воды в городе «явный бензиновый привкус».
