Карен Брукс Карен Брукс - Вне времени
— Ты пахнешь детским кремом, — пробормотала она.
— А ты — молоком…
Все получилось совсем по-другому. Вместо того чтобы силой взять ее, как когда-то угрожал Тео, он сдерживался изо всех сил, пока Мария сама не взяла его руку и не прижала ее к своей груди.
Через мгновение халатик упал на пол. Теодор ласкал ее слегка располневшее тело скорее вопросительно, чем требовательно. Плоть Марии отвечала радостным «да».
Его тело, освободившееся от шелковой пижамы, оказалось худым, сильным и манило прикоснуться к себе. Мария ощущала под его кожей стальные мускулы. Правда, сейчас, когда Теодор искусно пробуждал в ней страсть, его сила была совершенно лишней.
Из них двоих именно Мария была более настойчивой. Ее тело изнывало от желания. За пять месяцев, прошедших после родов, оно вновь стало сильным и здоровым. Блеск глаз и смуглая чудесная кожа говорили об удовлетворенном инстинкте материнства. Теперь она была готова к удовлетворению и женских желаний. Это было ее право. Она любила Теодора, и сегодня ночью хотела доказать это.
Мария подошла к приемнику и нашла легкую танцевальную мелодию. Потом взяла баночку детского крема и смазала свои ладони.
Теодор с замиранием сердца смотрел, как она плавно двигается в темноте.
Лунный свет мягко освещал ее смуглое бархатное тело. Она приблизилась к Тео и быстро провела руками по его груди, ягодицам и животу. Потом обняла его обеими руками за плечи и стала двигаться в такт «ча-ча-ча».
Тео не слышал эту мелодию уже много лет. Ему показалось, что все подстроено специально для этой ночи — и луна, и музыка, и пряный запах тела Марии.
— А ты пахнешь табаком, — засмеялась Мария. — Я с детства люблю этот запах.
Он вздрогнул — она словно читала его мысли. Мария засмеялась во второй раз.
— Не бойся, я не читаю твои мысли, я просто очень хорошо чувствую тебя.
В ее словах был явный второй смысл.
— Я чувствую твой бумеранг, — засмеялась Мария. — Сейчас я буду его запускать.
Она медленно начала приседать, оставляя чуть влажный след поцелуев на груди, животе… Тео не смог сдержать судорожный всхлип блаженства. Ее руки скользили то выше, то ниже, и Тео не мог угадать, где они будут в следующий момент. Он весь дрожал от возбуждения, когда Мария вдруг резко повернулась спиной — и словно огненная лава поглотила его. Он взялся обеими руками за ее смуглые груди.
— Осторожно, милый, а то молоко пропадет, — предупредила Мария.
Она радостно отдавалась его ласкам, наслаждаясь запахом горячего, возбужденного мужского тела и ожиданием экстаза. Она была намного сильнее Теодора, и ее вел древний инстинкт предков.
Какой я идиот, подумал Тео. Почему мы столько месяцев прожили как чужие, когда ответ на все вопросы был совсем рядом? Тео проник глубже, и Мария тихонько застонала. Теперь она предоставила инициативу ему. Женщина двигалась в такт его движениям, довольная тем, что они стали наконец единым целым и что она принадлежит ему. Он нежно подвел ее к кровати и опустился рядом.
Боль и одиночество бесследно исчезли. Они делали то, для чего родились на свет: любили. Конечно, без трудностей не обойдется, но теперь, после наконец-то обретенной гармонии, справиться со всем будет гораздо легче.
Увидев его изумленное лицо, Мария слегка удивилась, но плотские радости заставили ее забыть обо всем. Она вознеслась к таким высотам наслаждения, о которых и не мечтала. А когда в глазах ослепительно полыхнуло, женщина плавно опустилась на землю, в его объятия… и уснула.
Проснувшись, она увидела, что Теодор стоит у окна, освещенный первым лучом рассвета.
— Иди ко мне, — блаженно сказала Мария, протягивая к нему руки.
Тео шагнул к кровати, но не лег рядом, а нерешительно взял ее за руку, как будто не зная, на что решиться.
— Что случилось? — спросила сбитая с толку Мария.
— Ничего… то есть… нам нужно поговорить, Мари… о многом. Я собирался сделать это раньше… однако прошедшая ночь стала для меня сюрпризом.
— Для меня тоже. Но разве это имеет значение?
Он неловко улыбнулся.
— Теперь имеет…
Тео наклонился, легко поцеловал ее и вышел из спальни.
Какое шестое чувство подсказало Авроре, что ей надо приехать именно в этот день?
Наверное, то самое чутье, которое позволяет кошке вовремя бросаться на ускользающую добычу.
Мария была в саду, когда пришла Кларисса и сердито сказала, что мисс Аврора прошла в дом и направилась прямиком в детскую, «как будто она здесь хозяйка».
Мария заторопилась наверх. Она остановилась в дверях и нахмурилась, крайне недовольная открывшейся картиной. Аврора держала мальчика на руках и улыбалась ему. В этой улыбке не было ни капли доброты, только властность и удовлетворение. Казалось, малыш понимал, что что-то не так, поскольку отчаянно вырывался и недовольно гукал.
— Дайте его мне, — промолвила Мария, протягивая руки.
Гостья отвернулась от нее.
— Но ведь мы же должны узнать друг друга… Правда, моя крошка?
— Отдайте! — повторила мать, делая несколько шагов от двери, которая так и осталась открытой.
Объятия Авроры стали крепче.
— Не будьте такой ревнивой, Мари. Знаете, это не только ваш ребенок.
— Для вас он только мой, — твердо сказала мать. — Отдайте его мне.
Мисс Андерсон победно засмеялась.
— Сомневаюсь, что он хочет к вам. Похоже, он хочет остаться со своей новой мамой. Правда, мое сокровище? Конечно, конечно. Мы должны как следует познакомиться.
— Немедленно отдайте…
Голос Марии был тихим, но таким устрашающим, что Аврору наконец проняло. Кинодива подняла голову, увидела бешеные глаза, пожала плечами и протянула ребенка матери. Оказавшись в родных объятиях, малыш тут же успокоился. Она прижала его к плечу, погладила по спинке и посмотрела на Аврору.
— Не вздумайте еще раз назвать себя его матерью, — предупредила Мария.
Аврора притворно засмеялась:
— Дорогая, вы действительно ревнивы. Я знаю, кормящим матерям иногда молоко ударяет в голову, но это уж слишком. Вам надо обратиться к психиатру!
— Вы не мать этого ребенка и никогда не будете ею.
Зеленые глаза Авроры сузились.
— На вашем месте я не была бы так в этом уверена.
— Что вы хотите сказать?
— Перестаньте прикидываться дурочкой! Вам не кажется, что эта история слишком затянулась? Тео женился на вас только для того, чтобы его племянник не стал незаконнорожденным. Он принес большую жертву, поскольку мы с ним давние любовники. Вам все известно. Не заметить этого могла только набитая дура. Впрочем, меня это ничуть не удивило бы.
