Одри Хэсли - И в горе и в радости
— Примерно так же, как и в наше время, — улыбнулась Линда. — Мы все прошли через это. Пытались узнать, что такое секс и любовь, и делали самые ужасные ошибки.
Маделейн подозрительно прищурилась.
— Ты хочешь сказать, что ошиблась, снова связавшись со своим возлюбленным?
Линда встала и начала наводить порядок на рабочем столе.
— Конечно, Маделейн, он никогда не даст мне того, чего я хочу.
— Что именно?
— Нормальную семейную жизнь с домом и детьми и с мужем, который каждый вечер приходит домой.
— Ох, ты! Даешь шикарные пентхаусы, ежедневные оргии и частные самолеты!
— Размечталась! Я видела, как ты сегодня таращилась на Уилфрида Хенсли. Не могла найти более подходящего типа. Так что там между вами?
— Ничего особенного. Пока, — добавила Маделейн, многозначительно улыбаясь. — Но я ему нравлюсь. По-настоящему нравлюсь.
— А что тут особенного? Ты весьма привлекательна для феминистки и физички. Расскажешь мне о нем по пути домой. Это хоть немного отвлечет меня от мыслей о Роджере.
— Ничто тебя, дорогая, от него не отвлечет, — сказала Маделейн. — Мы обе это знаем.
— Боюсь, ты права, — вздохнула Линда.
14
Автомобиль Роджера уже стоял у их дома. Увидев машину, Линда поняла, что вовсе не была уверена в том, что Роджер сегодня непременно вернется. В глубине души она до ужаса боялась, что он не приедет.
— Эй, будь осторожна! — крикнула Маделейн, когда они проехали в опасной близости от фургона, двигавшегося по соседней полосе.
— Извини. Я отвлеклась на секунду.
— Да, и я знаю почему. Если не ошибаюсь, ты говорила, что Ромео не появится до половины пятого.
— Потому что… он так сказал. — Линда старалась сдержать дрожь в руках, но без особого успеха. И голос ее дрожал, и всю ее колотило.
— Что ж, всего двадцать три минуты пятого. Он, кажется, точен.
— Кто бы мог подумать!
Маделейн повернулась к подруге, брови ее удивленно изогнулись.
— Боже, я-то думала, я здесь единственный циник.
— Я быстро схватываю, — вздохнула Линда.
— Мужчины оказывают влияние. Особенно мужчины, которые выглядят так шикарно.
Они ехали прямо на Роджера, вылезавшего из машины. На этот раз он был в узких синих джинсах и голубой безрукавке для гольфа, с красной каймой вокруг открытого воротника. Несмотря на повседневную одежду, он все же умудрялся выглядеть неотразимо. Возможно, из-за своих густых волос, золотом сиявших в солнечном свете, или, может, из-за того, как непринужденно он держал себя. Сразу видно, что этот мужчина знает себе цену.
— Вот это мужик, Линда, — сказала она с одобрением. — Понимаю, почему ты от него без ума. Если бы он попросил меня стать его любовницей, я бы тут же сказала «да». И потом я бы с радостью согласилась стать его женой. Приходится только удивляться силе твоего характера. Возможно, это из-за твоего «нет» он так и точен. Не могу представить, чтобы женщины отказывали ему.
В ответ Линда промычала нечто неопределенное. Они с Роджером уже увидели друг друга. Она притормозила у тротуара, прямо за машиной Роджера.
— Маделейн, поставь, пожалуйста, машину в гараж, — попросила Линда. — Я немного поговорю с Роджером прямо здесь.
— Это нечестно, — проворчала Маделейн.
— Я приведу его пить кофе.
— О'кей! Я поставлю чайник.
Роджер подошел, чтобы открыть дверцу.
Пока Линда выбиралась из машины, он оглядел девушку с головы до пят. Она не знала, нравится ли ей то, как он на нее смотрит. Лицо его оставалось спокойным.
Ее повседневный облик мало напоминал ту даму полусвета, которую Роджер встретил на дне рождения Дэна, и то, как она выглядела на следующий день. Она всегда надевала в школу строгие костюмы и блузки, которые не выделялись среди школьной формы учениц и не слишком подчеркивали привлекательность молодого психолога. Макияж был минимальным, свои длинные волосы она зачесывала назад и скрепляла на затылке заколкой или гребнем.
Сегодня на ней был желтовато-коричневый костюм с плиссированной юбкой и блейзер с перламутровыми пуговицами. Блузка была кремовая, а черепаховая заколка не позволяла волосам рассыпаться. Она никогда не завивала их на работу.
— Здравствуй, Линда, — сказал Роджер. — Привет, Маделейн, — приветственно кивнул он, когда та вышла из машины, чтобы пересесть на место водителя.
— Привет, Роджер, — произнесла Маделейн с ехидцей. — Твоя пунктуальность впечатляет.
Он промолчал, улыбнувшись. Линда почувствовала за этой улыбкой напряжение, и ее охватили всевозможные страхи и сомнения.
Он приехал сказать, что между нами все кончено, в ужасе думала она. Что он решил не переезжать в Сидней. Что от меня забот больше, чем я того стою.
Но если дело только в этом, подсказывал разум, зачем ему было являться самому? Такие неприятные известия обычно предпочитают сообщать по телефону или письмом.
— Ты закончил все свои дела? — спросила Линда, как только Маделейн отъехала и они остались на тротуаре одни.
— Насколько это было возможно, — загадочно ответил он. — Еще предстоит связать кое-какие концы. Но если ты спрашиваешь, переехал ли в Сидней, — то да, почти переехал, — сказал он, не сводя глаз с ее встревоженного лица.
Кажется, он был рад увидеть написанное на нем облегчение. Но сама она никакой радости не испытывала. Боже, теперь у нее не осталось ни малейшей надежды. С тем же успехом она могла бы преподнести ему себя на серебряной тарелочке, если так дальше пойдет. И записочку приложить: «Использовать по Вашему усмотрению».
Любовь и гордость вместе не уживаются, удрученно решила она. Они вечно дурачат друг Друга.
— Может быть, поднимешься на чашечку кофе? Маделейн собирается ставить чайник.
— Пожалуй, нет, Линда. Я хотел поговорить с тобой, — сказал он с такой серьезностью, что страхи и сомнения вновь зашевелились в ее душе. — Давай куда-нибудь пойдем? В какой-нибудь ближайший парк…
— Конечно… Я только поднимусь на секунду к Маделейн, а то она решит, что я абсолютно невоспитанна.
Когда Линда вернулась, Роджер уже сидел за рулем. Она показала дорогу к небольшому парку неподалеку. Здесь, на лужайке с видом на гавань, стояло несколько скамеек. Зимой тут было холодно, но сейчас нельзя было найти места лучше. Прохладный бриз и открывавшийся вид умиротворяли самое встревоженное сердце.
А на сердце у Линды было неспокойно. Так неспокойно, что она с трудом хранила молчание, пока они шли к единственной свободной скамейке. Как только они достигли цели, Линда повернулась к Роджеру.
— Роджер… Я не уверена… Не уверена, что смогу стать твоей лю…
