Кира Морриган - Запах весны
– Извини, – пробормотала Вирджиния, неловко присела на корточки – она хотела собрать осколки.
– Джинни, это всего лишь чашка.
– Сейчас… я все уберу.
– Оставь это!
– Я…
Ник повысил голос:
– Я сказал: оставь это, пожалуйста.
В следующую секунду он оказался рядом с ней. Рывком поднял ее на ноги. Вирджиния очутилась лицом к лицу с ним.
– С какой стати ты будешь собирать это руками? Пылесос отлично справится. И вообще… ты испортишь платье.
Почему для нее самой оказалось сюрпризом то, что она так нервничает?
– Тебе понравилось… платье? – прошептала она.
– Очень. Тебе необыкновенно идет.
– Это замечательно…
– Но еще больше я хочу узнать, что оно скрывает. Этот вырез… Я весь вечер не мог отвести от него взгляда.
– Да? Если так, ты слишком хорошо это скрывал.
– Джинни…
Ник посмотрел на нее такими серьезными глазами, что Вирджиния поняла: сейчас он ее поцелует. Это будет их второй поцелуй… или какой по счету?
Но Ник не стал ее целовать. Его руки коснулись талии девушки, привлекли ее к себе… горячее дыхание опалило ей ухо:
– Ты ведь не станешь возражать, если я сниму его?
– Зачем? – прошептала Вирджиния. Она с отчаянием понимала, что разум отключается. Она теряла остатки воли. Ник чуть крепче сжал ее в своих объятиях.
– Сегодня мы узнали друг друга лучше… Но это ведь может быть еще более приятным процессом.
– Не знаю… Наверное, я не возражаю…
– Прекрасно. Если бы ты начала возражать, то мне пришлось бы настаивать.
Очевидно, Ник забыл обо всем. Об осколках, которые могли оказаться где угодно – в том числе и затеряться в складке дивана. Вирджиния почувствовала, как платье скользит по ее телу. Это было очень чувственным ощущением. Но оно оказалось ничем по сравнению с тем, как ладони Ника повторили путь платья.
Вирджиния осталась обнаженной – сложно было считать трусики и матовые прозрачные чулки серьезной преградой для взвинченного мужчины. Ник задохнулся.
– Ты… надела его прямо так…
Вирджиния глухо засмеялась:
– Не представляю себе белье, которое можно было бы надеть под это платье…
– И чулки, какое безрассудство, – упрекнул ее Ник. – Там ведь так холодно…
– Теперь ты можешь меня согреть.
Вирджиния почувствовала, что падает. Но падение оказалось очень коротким. Она почувствовала всем телом кожаную обивку дивана. Ник погасил один из светильников, едва дотянувшись до него; второй рукой он срывал с себя рубашку.
– Дай я помогу, – прошептала Вирджиния, – и оставь второй светильник…
Это было очень красиво – игра света на обнаженных телах, отбрасываемые тени, рассыпанные пряди рыжих волос. Вирджиния ощущала, что на этот раз их взаимодействие с Ником не требует слов. Теперь у них осталось лишь одно желание – одно на двоих. Все игры, загадки, интриги и домыслы, все тайные течения и подводные камни остались где-то в другом измерении. Здесь же находились лишь мужчина и женщина, страстно желающие друг друга.
Слова больше не требовались. Тела говорили друг другу гораздо больше, нежели все умственные ухищрения.
Вирджиния умирала от нежности под нескончаемыми поцелуями Ника.
От ее губ он перешел к шее, от шеи – к уху, потом коснулся груди… Вирджинии показалось, будто в этом месте на нее просыпалась горсть розовых лепестков.
Она запустила пальцы в волосы Ника, сдавленно застонала. Через минуту она уже перестала стесняться своих стонов. Сомкнула пальцы у него за спиной, выгнулась, вцепилась в его плечи, принимая в себя неудержимый натиск.
Как она могла так долго обходиться без этого?
Как они могли так долго мучить друг друга?
Вирджиния не знала, сколько прошло времени. Но вот она очнулась – ее голова лежала на плече Ника, бедра были прикрыты его измятой рубашкой.
Она с улыбкой посмотрела на него:
– Кажется, я и так слишком долго ждала.
– Чего ты ждала? – Ник тоже улыбался. Это была удивительно открытая улыбка. Совсем как в начале их знакомства. – Нашей близости?
– Нет, уже прошла масса времени с того, как мы закончили это делать. Я хочу еще…
– Разве ты куда-то торопишься?
– До утра понедельника – абсолютно никуда, – пробормотала Вирджиния. Понедельник, Филипп, офис – все это сейчас казалось не только далеким, но и эфемерным, призрачным – в общем, не существующим.
– Тогда ты получишь полную компенсацию, – пообещал Ник. – Но как насчет того, чтобы переместиться в спальню? Там значительно мягче.
– Здесь повсюду осколки… я боюсь поранить ноги.
– Я тебя отнесу.
Глава 12
Уже давно Вирджинии не спалось настолько сладко. Когда она открыла глаза, ей показалось, будто прошло уже часов пятнадцать. Она взглянула на часы. Но было всего лишь начало третьего… Не так уж и плохо для субботы.
Она улыбнулась, от души потягиваясь. Кончики ее пальцев наткнулись на препятствие. Вирджиния повернулась…
Ник тоже улыбался. Во сне.
Вирджиния тихонько подползла к нему, прижалась, потом плотнее натянула на себя одеяло. Может быть, рай должен выглядеть именно так? Ну что еще нужно для счастья?
– Проснулась? – прозвучал неожиданно вопрос.
– Да, – удивленно отозвалась она.
– Я тоже какое-то время уже не сплю.
– Вот как… А почему же не подаешь признаков жизни?
– Наслаждаюсь. – Ник ласково погладил тяжелые волосы Вирджинии. – Кстати, я отлично выспался.
Она засмеялась:
– Неужели обычно ты страдаешь бессонницей?
– Нет. Но когда обнимаешь такое очаровательное и теплое создание, то и сны снятся совсем другие.
– Какие, интересно?
– Это секрет, – уклонился от ответа Ник. – Лучше расскажи мне, что ты предпочитаешь на завтрак?
– Да уже пора обедать! – расхохоталась Вирджиния.
– Ну, если ты так считаешь, то мы вполне можем собраться и где-нибудь пообедать.
– Что? Уже пора вставать?!
– Конечно, нет. Я же просто предложил. Мне и самому не хочется выбираться из-под теплого одеяла.
– Это радует, – рассеянно протянула Вирджиния.
Тут у нее в животе заурчало. От смущения она даже покраснела.
– Но встать одному из нас все-таки придется, – подвел итог Ник. – Раз не признаешься, что предпочитаешь на завтрак, будешь есть, что дают. Жди меня здесь, никуда не уходи.
– Куда же я отсюда денусь, – промурлыкала Вирджиния.
И снова потянулась, с еще большим наслаждением…
Завтрак в постель – это прекрасно! Особенно после такой бурной ночи. Особенно в таком роскошном доме. Особенно когда они наедине с Ником, и больше никто не может их побеспокоить…
