Ирена Гарда - Между Сциллой и Харибдой
Но тетя Кьяра оказалась не столь доверчива, как могло показаться, и, выслушав все наспех сочиненные доводы, покачала головой:
— Что-то, бомбина, у тебя концы с концами не сходятся. Уж не мой ли племянничек приложил здесь руку или что-нибудь еще?
От такого намека Кристина совсем смешалась и залепетала что-то совсем уж глупое.
— Так я и знала, — удовлетворенно кивнула проницательная дама. — Алан. Ишь, пострел! Не ожидала я от него такой прыти. Значит, не успел муж лечь в могилу, а вы уже того…
Только еще от алановской тетки мне нравоучений не хватало! — тоскливо пронеслось в голове Кристины, пытавшейся деликатно, но настойчиво вырвать из цепких рук тети край своей майки, за который та держалась мертвой хваткой.
Но девушка недооценила свою хозяйку, потому что после простительной минутной слабости та быстро пришла в себя и, оправдывая любимого племянника, нашла во всем этом позитивные моменты:
— Главное, не плачь. Тебе в таком состоянии волноваться очень вредно. Он сделал тебе предложение? Он знает о ребенке?
— Тетя Кьяра! — в отчаянии возопила Кристина, снова заливаясь слезами. — Откуда он может о чем-то знать, если я сама определила это пару минут назад! И предложения он мне никакого не делал! Между нами вообще ничего не было, кроме одного раза двухмесячной давности.
— Значит, двухмесячной, — задумчиво проговорила ее наперсница. — То есть ты уехала сразу после…
— Ну да… Да!
— Тогда про какого врача ты мне говоришь, если сама только что узнала?
Кристина поняла, что разведчика из нее не получится. Надо же так бездарно проколоться!
— Ну-у… Я имела в виду своего семейного врача.
— Сдается мне, бомбина, что ты, хоть и собралась к врачу, но не для того, чтобы сохранить беременность, а, скорее, наоборот.
— А если даже и так? — огрызнулась загнанная в угол девушка. — Имею право! Вы бы сами как поступили на моем месте, а?
Старая женщина на миг задумалась, честно пытаясь оценить свои поступки.
— Честно говоря, не знаю… Хотя нет, знаю! Оставила бы, невзирая ни на что. Ребенок — это дар божий. Ты сама говорила, что десять лет мечтала об этом. Теперь счастье само плывет к тебе в руки, а ты собираешься… Даже помыслить страшно, Мадонна миа!
— Да я все понимаю, тетя Кьяра, но вы сами подумайте, что ждет моего сына… или дочь…
— Вот только не говори, что тебя сожгут на площади! И век не тот, и страна не та! Да когда Алан узнает…
— Тетя!!! Алан ничего не должен знать!
— Но ведь это его ребенок. И он имеет такое же право, как ты, решать его судьбу.
— Ничего он не имеет! Я его буду рожать, я его буду воспитывать, а Алан-то здесь причем?
— При том, бомбина, что он достоин того, чтобы ощутить радость отцовства. Алан так любит детей! Да и ты тоже. Вон как возишься с моими внуками! Что Алан тебе плохого сделал, что ты совсем о нем не думаешь? Он тебя чем-то обидел?
— Нет.
— У него есть другая женщина?
— Нет.
— Ты его совсем не любишь?
Хороший вопрос! Кристина чуть не сказала «Нет!», но вовремя осеклась и задумалась. Тетя Кьяра, солнечная душа Италии, как же ты умеешь задавать трудные вопросы! Она попыталась представить себе лицо спящего Алана, его чувственные губы и ямочку на подбородке, а когда это удалось, почувствовала, как в душе разлилась теплая волна.
— Понимаешь, Кьяра, — она впервые назвала ее без приставки «тетя», словно задушевную подругу, — я не хочу, чтобы в меня с моим сыном в родном городке тыкали пальцем. Конечно, у нас много женщин, которые в одиночку воспитывают детей, потому что развелись с мужем или решились на этот шаг из страха остаться одинокими в старости. Но у меня совсем другая ситуация. Вдова, залетевшая от друга мужа через два месяца после похорон! Мы с моим ребенком станем изгоями. Да и Алану тоже придется несладко. Нет! Мое решение окончательное и пересмотру не подлежит.
— Ты сказала «сына»? Почему ты так решила?
Кристина пожала плечами, удивляясь своей оговорке.
— Сама не знаю, честное слово! Просто само по себе вырвалось!
— Значит, ты любишь Алана! — торжествующе подняла палец Кьяра. — Если бы не любила, сказала бы дочь. Но если ты его любишь, а он тебя, то в чем проблема, бомбина, я не понимаю!
— Проблема в том, что мне… нам не дадут спокойно жить в нашем городе. И хватит об это, а то я выброшусь из окна!
— Как знаешь, — пожала плечами тетя ее возлюбленного, выпуская наконец из рук край ее майки, — тебе решать. Только учти, что после этого у тебя точно больше не будет детей. Можешь о них даже не мечтать… И, кстати, если тебе от этого станет легче, выбрасывайся из окна хоть каждый день. Это первый этаж.
Ее голос был полон подчеркнутого равнодушия, и если бы Кристина была бы чуть меньше занята своими мыслями, она бы наверняка решила, что тетя Кьяра что-то задумала. Но девушка только натянуто улыбнулась и, пожаловавшись на усталость, прервала разговор, укрывшись ото всех в своей комнате, чтобы разобраться в переполнявших ее чувствах.
Доводы умудренной жизнью женщины не произвели на нее большого впечатления, и Кристина твердо решила срочно лететь в Штаты к гинекологу из Канзас-сити, незнакомому ни с кем из Джонсонвилля.
По привычке она потянулась к телефону, чтобы сообщить о своем приезде Алану, — и отдернула руку. Ее кареглазый рыцарь ничего не должен знать, потому что его любимая тетушка совершенно права: он будет счастлив, и Кристине станет почти невозможно воплотить в жизнь свой замысел. Бедный Алан, как же ему фатально не везет! Ох, Майки, что же ты натворил!
Проводы Кристины домой прошли почти так же шумно, как и ее встреча. Все та же толпа народа заполонила весь дом и сад, только теперь Кристина была ее частью, и уже понимала отдельные слова в монологах, которые произносили окружавшие ее люди. Как же ей будет не хватать в Джонсонвилле их доброжелательности, открытости и непосредственности! К кому она будет обращаться за советом, если рядом не будет тети Кьяры, с кем обсудит новый фасончик блузки или поиграет в мафиозо и комиссара полиции? Двадцать раз за вечер она пригласила всю семью Рибизи к себе в гости, и столько же раз получила приглашение приехать сюда в любой момент, как только сможет.
Это был горький праздник, и Кристине стоило больших усилий не заплакать и не проговориться. С грустным видом сидела она во главе стола рядом с тетей Кьярой, улыбаясь через силу и кивая всем и каждому.
Наконец последние гости, расцеловавшись на прощание с хозяевами, отбыли восвояси, и Кристина почти физически почувствовала, как рвутся ниточки, привязавшие ее к этому дому.
