Кей Мортинсен - Всё вернётся
— Может, и знаю, — осторожно ответила старая женщина. — Давайте-ка, посмотрим, что там у вас.
Пряча улыбку, Мартин быстро вышел. Когда он вернулся, то еще в прихожей услышал смех миссис Кроув — Рената что-то рассказывала ей. Мартин замер.
— Я уже стала параноиком, — смеясь, говорила она под скрипучее хихиканье старой женщины. — Думаю, что больше никогда не повешу себе на шею сумку с ребенком. А то, чего доброго, меня примут за сестру Квазимодо!
Ну конечно, она рассказывает о том, как Томми назвал ее женщиной с горбатым животом. Мартин улыбнулся, вспомнив этот эпизод.
— Потрясающий ребенок, похож на своего отца, — заявила миссис Кроув. — А вот старого хозяина я не любила. Но его кузен, тот был совсем другой.
Да это же она о Стивене! Мартин превратился в слух.
— Вы их обоих помните, миссис Кроув? — спросила Рената, и Мартин услышал напряжение в ее голосе, хотя она и старалась говорить спокойно.
— Мистер Эдвард был самонадеянным индюком, — ворчливо сказала миссис Кроув. — Рада, что его больше нет. А мистер Стивен был добрым, порядочным человеком. Любил рисовать. Написал вон тот портрет. Он, правда, не закончил его, поэтому на нем нет подписи, но это его работа.
Мартин услышал звук отодвинутого стула и понял, что Рената пошла взглянуть на портрет. Он видел его много раз, но не знал, кто автор. На портрете была изображена миссис Кроув в молодости. Мартин всегда восхищался им, и портрет был предметом постоянных шуток между ними. Например, Мартин предлагал миссис Кроув за него какую-нибудь нелепую сумму, скажем, полмиллиона долларов, а она отказывалась, говоря, что портрет ей самой нравится, да и она не знает, что ей делать со всеми этими деньгами.
— Это же… — Голос Ренаты дрогнул.
Она, конечно, узнала работу своего отца и расстроилась. Портрет был написан с большой любовью и чувством. Мартин всегда думал, что художник обладал хорошим восприятием и способностью проникать глубоко в душу человека, и это находило свое отражение в портрете.
— Великолепно, — с нежностью сказала Рената. — Ему удалось ухватить суть вашей натуры.
— Вы тоже заметили это?! — обрадовалась миссис Кроув. — Я всегда узнаю родственную душу. Поэтому мы так хорошо понимали друг друга с мистером Стивеном. Здесь все очень любили его. Жаль, что ему пришлось уехать из Америки так неожиданно. И портрет мой он не успел закончить. — Она печально посмотрела на Ренату. — Он и не узнал бы меня сейчас, верно?
— Думаю, узнал бы, — тихо ответила Рената. — Вы же внутри не изменились, а на портрете изображено именно то, что он увидел в вас.
— Умница. — Мартин услышал, как миссис Кроув похлопала Ренату по руке. — Куда же пропал ваш молодой человек? Он и чай свой не допил.
— Он не мой… — начала Рената.
Мартин на цыпочках направился к входной двери, чтобы возвестить о своем приходе громким стуком.
— Меня вы не обманете, я видела, как он смотрел на вас. Надеюсь, он не упустит вас, а то найдется кто-нибудь другой… А вот и он! — объявила она, услышав стук двери.
— Прошу прощения за долгое отсутствие, — сказал Мартин с легкостью, на которую только был способен после всего услышанного. — Отбирал любовные романы со слишком откровенными сценами…
— О, я как раз очень люблю такие! — возразила миссис Кроув.
Мартин ухмыльнулся.
— Я знаю, поэтому откладывал их для вас! А в машине оставил те, на обложке которых изображены домохозяйки в аккуратных фартучках. Вы же получите страстные объятия и перекатывающиеся мускулы.
Женщины обменялись озорными взглядами и засмеялись. Мартин поставил Ренате наивысшую оценку за этот визит. Миссис Кроув могла отличить лицемерие за сто шагов.
Мартин сел за стол допивать чай и даже шутил, защищаясь от объединенных усилий двух женщин, но думал он о том, что подслушивание в прихожей открыло ему глаза. Возможно, его мать, в самом деле, ошибалась насчет Стивена Фарино. Мартин ощущал странный прилив радости и удивлялся, почему с таким веселым настроением приближается к своему изгнанию из Гринвуда. Но, взглянув на смеющуюся Ренату, он понял.
И это открытие явилось для него колоссальным шоком.
11
— Это серьезное доказательство, — согласился Мартин, когда Рената взволнованно пересказала ему свой разговор с миссис Кроув. — Я поговорю с матерью и постараюсь докопаться до истины.
— О, Мартин! — вскричала она и захлопала в ладоши. — Спасибо!
— Теперь едем к кузнецу, — объявил Мартин, борясь с желанием остановить машину, поцеловать Ренату в губы и помчаться к матери за объяснениями. — Он учит меня своему ремеслу.
— Зачем? — удивилась она.
Потому что Мартину это нравилось. У него душа пела, когда он ударял молотом по мягкому податливому куску железа. Когда в результате огромного напряжения мышц получалась красивая и полезная вещь, рассчитанная на многие годы.
— Почему бы и нет? Я пробуду у него около часа, это максимум того, что он может уделить мне, — с улыбкой сказал Мартин. — Если хочешь, погуляй по деревне.
— Я лучше посмотрю, как ты портишь вещи, — поддразнила его Рената. — А потом схожу в магазин — миссис Кроув попросила купить кое-что.
Рената поздоровалась за руку с низкорослым, плотным Мэлом Тарбергом, который выглядел ненамного старше Мартина. Ее небольшая кисть утонула в огромной ладони кузнеца, но его пожатие было мягким, а улыбка приветливой.
Пока Мартин переодевался, Рената с интересом осматривала кузницу.
— Давно здесь существует кузница? — спросила она Мэла.
— Очень давно, — с гордостью ответил он и взял в руки тяжелый молот. В этот момент вошел Мартин. — Этих выскочек Фарино здесь еще и в помине не было, — добавил кузнец, подмигнув Ренате.
Рената засмеялась.
— Пришельцы, одним словом, — подыграла она кузнецу.
— Странцы, — произнес он на свой лад слово «иностранцы». — Приплыли черт знает откуда.
— Можно подумать, твои предки не приплыли! — притворно возмутился Мартин. — Индейцы — коренное население Америки, если мне не изменяет память, — с ухмылкой добавил он.
— Может, оно и так, — с легким смешком ответил кузнец. — Зато имена у нас стоящие. Твоя матушка, дай Бог ей здоровья, имела мозги, не назвала тебя Эдвардом.
— Или Стивеном, — вставила Рената. Однако ее надежды что-нибудь узнать об отце не оправдались.
— Не знаю такого, — подумав, заявил Мэл, — Ладно, мистер Мартин, возьми-ка вон тот брусок, посмотрим, на что ты годишься.
Рената отметила, что, несмотря на взаимное подначивание, мужчины прекрасно ладят. Она встала у стены и стала наблюдать за их работой. Мартин надел черный кожаный фартук, как у Мэла, и закатал рукава рабочего халата, оставив грудь открытой. Вскоре она покрылась каплями пота, когда он встал у горна.
