Шерил Вудс - Побежденное одиночество
Элен увидела ее первой.
– Вот, – отчетливо сказала она. – Наконец-то ты здесь.
Эшли поняла значение этих, на первый взгляд невинных, слов; ее сестра действительно сомневалась, что она выйдет из дома по своей воле. Еще пять минут – и она, несомненно, указала бы Коулу путь к ее комнате.
Элен вдруг подпрыгнула так, как будто ее стегнули хлыстом.
– Я думаю, мне лучше заняться завтраком! Пол, бери дочь и пошли со мной. Ты можешь позаботиться о напитках.
– Мы...
– Пол!
Он посмотрел на жену, ничего не понимая, затем в его глазах появилось осмысленное выражение.
– Хорошо, – он поднял Мишель и побежал в дом с такой скоростью, как будто сам дьявол или, скорее, сама дьяволица гналась за ним.
Эшли стояла, нервничая, желая сесть, но боясь потерять то чувство самоуверенности, которое давало ей вертикальное положение. Она знала, что Коул – единственный человек во всем мире, влияние которого будет ощущаться на террасе, даже если он просто развалится на стуле. Она судорожно сглотнула, когда почувствовала, как пронизывающий взгляд Коула прошелся по ней.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он наконец.
Она слабь улыбнулась.
– Из-за этого замечания ты только что. потерял работу в госдепартаменте.
Коул преднамеренно не обращал внимания на ее показное легкомыслие.
– Ты спала?
– Иногда, – Эшли пожала плечами.
– А я нет. Маленькая озабоченная складка появилась у нее на лбу.
– Почему? Нехорошо с Кельвином?
– В смысле здоровья – нет. Но он опять начал бросать мои фишки от триктрака в мусорную корзину.
– Почему же ты не купишь ему баскетбол?
Коул усмехнулся на эту ее слабую попытку сострить.
– Не думаю, что это поможет. Ты ведь никогда не играла с ним в баскетбол.
– Извини, – сказала она, признавая свою неправоту. Последним из ее желаний сейчас было непричинение боли Кельвину.
– Не могла бы ты по крайней мере зайти и навестить его?
– Будет только хуже.
– Для тебя или для него?
Коул заметил, как серебристо-серые глаза Эшли приобрели цвет облаков перед грозой.
– Это нечестно.
– Я и не пытаюсь быть честным, – сказал он резко. – Я борюсь за то, что имеет значение для меня. Для нас обоих. Ты с самого начала решила прекратить все это, так ведь?
Чувствуя напряжение во всем теле, Коул старался не дать своим рукам схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она осознает, что делает.
—Черт возьми, Эшли, ты никогда не хотела, чтобы это сработало? Несчастный случай с Кельвином был только предлогом, чтобы убежать. Ты до смерти боишься давать обещания кому-либо. Все это на самом деле больше, чем просто нежелание рисковать ребенком. Ты боишься пойти на риск в отношениях со мной. Вот где причина, не так ли?
Ее глаза вспыхнули недобрым огнем.
– Ты второй человек за сегодняшний день, который обвиняет меня в трусости, и, может быть, вы оба правы. Может быть, я не хочу еще раз испытать боль. Может быть, я не хочу провести остаток своей жизни неудачницей. Я чертовски хороший режиссер, но отношения с людьми у меня паршивые. Я лучше буду заниматься тем, в чем разбираюсь!
– Это правильно. Занимайся персонажами, постановками. Занимайся актерами, которые произносят те слова, которые ты им приказываешь говорить, чьи поддельные эмоции можно контролировать. Я и не представлял, что власть так важна для тебя.
– Это не имеет никакого отношения к власти.
– Разве нет? Если ты не можешь предвидеть развитие событий вокруг, то отказываешься играть. Эшли, настоящие чувства непредсказуемы. Они не могут всегда подчиняться команде режиссера. Отношения постоянно меняются. Тебе надо поработать над собой. Ты должна научиться доверять, быть более гибкой и идти на компромисс. Видит Бог, что всего этого почти не было в моем первом браке, но я попытаюсь снова с тобой, Я думал, что ты любишь меня достаточно, для того чтобы попытаться, но, может быть, я был не прав. Может, единственный приемлемый для тебя способ общения с людьми – это команда из-за объектива кинокамеры.
Эшли, казалось, теряла присутствие духа прямо у него на глазах.
– Ты, подонок! Это самая ужасная вещь, которую ты только мог сказать.
Он пожал плечами, подавив желание обнять ее, высушить поцелуями слезы, которые угрожали пролиться по ее щекам.
– Правда всегда горька, – просто сказал он вместо этого.
– Но это неправда! Ты действительно небезразличен мне, но я совершенно не хочу управлять тобой. Я знаю, что это такое, когда кто-нибудь руководит тобой, я почувствовала это с Гаррисоном. Я не хочу решать за кого бы то ни было.
– Ты ищешь легких ответов.
Она опустилась в шезлонг, удивляясь глубине боли, которую вызвали в ней резкие слова Коула. Казалось, что он держал зеркало перед ней и позволял ей заглянуть в самые глубины души. Это было не очень приятное зрелище, потому что он был прав. Он был даже более чем прав. Она сама покрыла грубыми рубцами свои прошлые раны так, чтобы не чувствовать больше ничего. Но, несмотря на все ее усилия, Кельвин и Коул пробились сквозь эту огрубевшую ткань. Может, она надеялась, что найдет легкие ответы для всех них, а когда этого не получилось, она оборвала постромки и убежала...
Она наконец подняла глаза на него, чувствуя, как ее сердце бьется почти в горле, и спросила:
– Чего ты ждешь от меня?
– Ты любишь меня? – спросил он решительно.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и кивнула. Она приняла правду и признала ее.
– Да. Я люблю тебя.
– Тогда я хочу, чтобы ты рискнула. Пойдем со мной. Давай проведем немного времени вместе и выясним, реальность ли все это. Я не могу заставить твое прошлое исчезнуть, но, может быть, найдем новое настоящее?
– А как быть с Кельвином?
– Он будет здесь, когда мы вернемся. Кроме того, я действительно думаю, что он больше не помеха нам. Думаю даже, что в глубине души ты сама осознаешь, что, если будет нужно, ты справишься со всем. Ты же не колебалась, когда увидела его плавающим в бассейне. Если бы ты колебалась, он был бы мертв.
– Как ты мог так легко забыть, что он упал туда из-за меня?
– Я не забыл ничего. Это был несчастный случай. Миссис Гаррисон тоже была там. Почему же ты больше виновата, чем она? Или чем я, раз оставил тебя? Знаешь ли ты, как часто родители делают ошибки? – печальное подобие улыбки показалось на его лице. – Я уверен, что до того, как Кельвин вырастет и выйдет в жизнь, я совершу много грубых ошибок, по сравнению с которыми падение в бассейн будет казаться пустяком, и я буду чувствовать себя не лучше, чем ты. Но мы склеим осколки разбитого и продолжим жить. Мы люди, Эшли. Не существует такой вещи, как безошибочное воспитание детей, что бы ни писала твоя мать. Ты только посмотри на ошибки, которые она сделала, воспитывая тебя!
