Рената Тревор - Тысяча и один день
— Здравствуй, дорогая!
— Привет, мамочка! — вздохнула Синди.
Нэнси Хауэлл имела превосходную фигуру, ее волосы были окрашены в насыщенный каштановый цвет, и на добрые полтора десятка лет пожилая леди выглядела моложе своих шестидесяти двух лет.
— Ты в прекрасной форме, мама! — сказала Синди после родственных поцелуев и начала подниматься наверх, чтобы одеться.
— Я держусь, — ответила мать, поднимаясь за ней по лестнице.
— Какой приятный сюрприз, — произнес еще не успевший подняться Говард.
Синди бросила на него быстрый взгляд. Как жаль, что она не прикрыла дверь спальни! Мужчина, опираясь на локоть, полулежал в кровати, прикрытый простыней до пояса, и в его взгляде не чувствовалось никакой тревоги или смущения. Как будто прибывшая из Палм-Бич Нэнси Хауэлл встретила его, одетого с иголочки, в каком-нибудь загородном клубе, а не полуголого в постели своей дочери.
Мать улыбнулась. Видимо, ее трудно было чем-то удивить.
— Гм, вот оно что! Ну, конечно. Мне даже не верится. — И выжидающе посмотрела на дочь. — А ты ни разу даже не обмолвилась со мной по телефону о своем новом кавалере. Брови Говарда вздернулись.
— Разве ты ничего не рассказывала о нас?
— Понимаешь, я…
— А сколько времени вы уже знакомы? — перебила ее мать.
— И ни слова не сказала обо мне? — улыбаясь, не унимался Говард.
Синди перевела взгляд на мужчину.
— Не вижу, чему тут можно улыбаться, — с укором произнесла она и снова повернулась к матери. — Мам, если ты не против, подожди нас, пожалуйста, пару минут внизу. Мы только приведем себя в порядок и спустимся.
Та с пониманием кивнула и направилась вниз.
— Пойду и приготовлю кофе. Он вас взбодрит.
— Твоя мать, похоже, отлично ладит с окружающими, — заметил Говард, когда они с Синди остались одни. — Ее мало чем удивишь. К тому же она вполне приятная женщина.
— Мамочка — просто ангел, — сказала Синди. И добавила: — Когда захочет.
— И она умеет одеваться, — отметил Говард с нескрываемым одобрением.
— Знаю, о чем ты подумал, — сказала Синди. — В кого я такая уродилась, не правда ли? — И, вздохнув, призналась: — Очевидно, я многое взяла от отца. У них был типичный крестьянско-королевский брак. Естественно, королевскую сторону в нем представляла мамочка.
Говард потянул ее за руку, уложил на постель, и, оказавшись сверху, заглушил вырвавшийся было протестующий возглас долгим, обезоруживающим поцелуем.
— Думаю, ты унаследовала лучшее от обоих, — проговорил он, когда, наконец дал ей и себе возможность вдохнуть.
И прежде чем она смогла что-нибудь ответить, мужчина уже был на ногах и держал одежду.
— Если ты хочешь побыть с матерью наедине, я могу совершить утреннюю пробежку или подольше пробыть в душе. Как тебе угодно.
Синди скорчила ему гримасу.
— А это еще к чему? — удивился Говард.
— Скажи мне правду. Ты, наверное, какой-нибудь новейший андроид или робот, сконструированный, по сути, идеальным мужчиной, который всегда знает, что в данный момент правильнее сказать, что лучше сделать, и при этом никогда не теряет самообладания.
Его глаза сверкнули, и она приготовилась к шутливому ответу. Он даже знал, когда стоит подшутить над ней, а когда нет. Неужели это совершенство беспредельно?
Говард присел на край кровати.
— Едва ли меня можно назвать идеальным.
— Но мне так кажется. Я не вижу в тебе каких-либо особенных изъянов.
— Что-то мне подсказывает, что это уже не комплимент.
— Потому что ты слишком внимателен и улавливаешь малейшие отзвуки в моем настроении.
— Не потому ли тебе не захотелось рассказывать обо мне своей матери? Из-за того, что я чересчур внимателен? Что с тобой происходит?
Синди попыталась выразить словами свои мысли:
— Мы же ни разу с тобой не поцапались. Согласись, мы не ссоримся, у нас вообще нет и намека на разногласия.
Говард изумленно посмотрел на Синди.
— И что тут плохого?
— Это как-то не типично. Ты всегда такой участливый, такой понимающий. Клянусь, будь у меня десять дежурств подряд, ты просто терпеливо ждал бы меня дома без слова упрека. А потом гладил мне ноги. Я от такой жизни с ума сойду, Говард!
— Отлично. Больше гладить ноги не буду, — усмехнулся мужчина. — Пока ты сама об этом не попросишь.
Синди задумалась.
— Понимаешь, я не могу даже почувствовать раздражения или какого-то недовольства. Ты своим очарованием уводишь меня в особый, непривычный для меня мир и не даешь ни малейшего повода для разногласий. Мне кажется это немного неестественным, поскольку у нас разные характеры, и мы не можем одинаково мыслить и желать или не желать чего-либо.
Отбросив одежду, Говард лег рядом, затем крепко обнял Синди, прижав ее к себе.
— Ты сделала меня счастливым. И мне хочется, чтобы ты тоже радовалась жизни. Я же люблю тебя!
— Да уж… постой! Что ты сейчас сказал? Теперь на его лице не было улыбки, Синди никогда не видела его таким серьезным.
— Я сказал, что люблю тебя. — Говард нежно поцеловал ее в губы, заставив сердце забиться сильнее. — И мне хотелось бы повторить эти слова еще миллион раз. Или два миллиона…
— Но…
— Я не глупец, Синди. Знаю, что наши отношения поначалу пугали тебя. Мне, может быть, тоже следовало поостеречься. Однако я отбросил опасения. Ты — это мое самое большое достижение в жизни. Кажется, я знал тебя всегда. — Говард подождал немного, надеясь услышать ее ответ. Но Синди безмолвно смотрела на него. — Что ж, обнадеживающее молчание. Итак, я люблю тебя, Синди Хауэлл!
Он неожиданно встал. Неужели его завидное терпение начало иссякать? — подумала она.
— Пойми, я не готова сейчас ответить.
— Мне только хочется знать, важно ли для тебя все, что происходит между нами? И важен ли для тебя я? — Он направился в ванную. — Давай начнем с этого.
— Подожди! — Синди, наконец, обрела дар речи. Все события сегодняшнего утра были для нее сюрпризом. Ей требовалось время, чтобы обдумать сказанное им, и не хватало Пэт, чтобы посоветоваться. — Куда ты? — с тревогой спросила она.
— В душ, а потом собираюсь пробежаться, — ответил мужчина. — Меня не будет довольно долго.
И, не взглянув на нее, скрылся за дверью.
Синди бессмысленно уставилась на закрывшуюся дверь и почувствовала приступ паники. Неожиданно мысль о том, что она постоянно отталкивает от себя этого мужчину, испугала ее. Ей не хотелось терять его, и она не желала, чтобы их отношения становились сложными и запутанными.
Сейчас он ушел — пока в ванную — и настроение у нее испортилось. Что лучше — исступленно запрыгать на кровати или швырнуть чем-нибудь в дверь, за которой скрылся Говард? — подумалось ей.
