Виктория Васильева - Всё для тебя
Реальные предметы в каюте начали отчетливо проступать после сна. Анна почувствовала, что грудь ее буквально горит. Она увидела перед собой Эдуарда. Его рука лежала на ее груди.
Анна закрыла глаза и вновь открыла.
— Я еще сплю? — спросила она.
— Нет! — громко ответил мужской голос.
Анна вскочила.
— Эдуард! — воскликнула она. — Не может быть!
— Может! — улыбаясь, сказал он.
Анна не знала, что делать дальше. Оправдываться или кинуться ему на шею. Она молчала.
Эдуард сказал:
— Я благодарен тебе, что ты нашла меня. Паоло рассказал о твоем визите.
Его глаза светились любовью и добротой. Он обнял ее, гладя по голове.
— Какая ты у меня решительная. Можешь кинуться в омут за своим любимым.
Анна чувствовала себя крайне неловко.
«А как же Генрих? Кассета? — Эдуард простил мне или нет? Почему он молчит об этом?»
— Ничего не говори мне о том, что произошло, — сказал он. — То, что ты нашла меня, есть лучшее доказательство твоей любви. И не плачь. Теперь нужно радоваться.
Она положила голову ему на грудь.
— Эдуард! Я столько времени ждала тебя!
— И дождалась.
Он страстными поцелуями покрывал ее лицо, мокрое от слез.
— Успокойся, теперь мы вместе навсегда.
— Навсегда? — Анна вопросительно посмотрела на него. — Я уже не верю этому!
— Но ты же верила, что найдешь меня?
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Я страдала. Я так страдала!
Он положил ее на кровать.
— Ты должна отдохнуть. У тебя скоро премьера.
— Ты еще помнишь об этом? — удивилась женщина.
— Я помню обо всем. Даже о том, что ты должна стать моей женой.
Анна не верила своему внезапно воскресшему счастью.
— Ты никогда…
— Я никогда не покину тебя! — кивнул он.
Жизнь закружилась вихрем.
«Вы хотите узнать, что такое любовь?
Нет, это не ветер в розовых кустах и не знойное палящее солнце. Это даже не лунная ночь, наполненная ароматом цветущих садов и ни в коем случае не песнь соловья.
Любовь — это вихрь. Это смерч, захватывающий и поднимающий высоко над землей. Это цунами, обрушивающиеся сверху, накрывающие с головой и уносящие в безбрежный океан. Это пучина, затягивающая в свою прожорливую бездну и не отпускающая до тех пор, пока не измотает тебя. Но как только ты отдохнешь, все начинается сначала».
Анна лежала на берегу океана. Ее распущенные волосы рассыпались по песку, слившись с ним, а в голубых глазах отражалось небо. Эдуард бросал камешки в воду, которые, пробежав по ее поверхности, шли ко дну…
Он повернулся к Анне и посмотрел ей в глаза.
Они молчали, наслаждаясь присутствием друг друга.
Легкий ветерок поднимал и надувал подол полупрозрачного платья Анны, то обнажая, то прикрывая ее красивые ноги. Эдуард уловил момент и положил руку на оголенные колени женщины.
Она посмотрела на него.
«Одно прикосновение Эдуарда, и сразу пронзает током».
Анна закрыла глаза.
Он наклонился над ней, обхватив бедра руками. Горячие поцелуи обожгли лицо женщины. Она обняла его одной рукой, а другой подняла рубашку вверх. Почувствовав обнаженное тело Эдуарда под своей ладонью, она простонала.
— Эдуард, сними, — тихо попросила она.
Он быстро сбросил с себя одежду.
Ловкие пальцы Эдуарда расстегивали пуговицы платья на груди Анны. Она лежала, разомлевшая от солнца и ласк любимого. Каждое его прикосновение отдавалось в ней новым приливом желания, блаженство разливалось по всему телу. Он овладел ею.
Каждой клеточкой они чувствовали друг друга. Они стали одной плотью.
Легкий ветер освежал разгоряченных любовников, песок налип на их тела.
Эдуард смотрел на Анну влюбленными глазами.
— Я обожаю тебя. Ты проникла в меня и поглотила всего, как только я увидел тебя. Ты знаешь, что такое женщина-мечта?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Это некий образ, преследующий всю жизнь. Попадаются разные женщины, но ты стараешься выбрать какой-то один тип, приближающийся к этому образу. И это чудо, если то, что ты придумал, реализуется.
Анна улыбнулась.
— Ты и есть этот образ. Ты — моя мечта!
Анна не знала, что ответить. Она молча переводила взгляд с Эдуарда на океан, на небо, на песок.
«А я всегда мечтала о таком, как он. Но раньше я себе ничего в воображении не рисовала, я просто почувствовала, что это и есть Он».
Анна набрала целую горсть песка и смотрела, как он сыплется между пальцами.
— Я не хочу, чтобы наша любовь рассыпалась так же, как тает этот песок на ладони, просачиваясь между пальцами.
Эдуард взял ее руку:
— Это зависит от тебя!
— А ты?
— Художник всегда верен своей мечте.
Она нежно поцеловала его.
— Я люблю тебя, — сказала Анна.
Ветер опять спутал их волосы. Колени Эдуарда уперлись в песок. Анна на пике блаженства не в силах была сдержать стонов. Она гладила спину любимому, она за бедра тянула его на себя.
В Акапулько, несмотря на постоянный приток туристов, все-таки сохранились довольно тихие места. Посетив самые престижные пляжи, Эдуард предложил Анне уединиться. Сначала она сопротивлялась, ссылаясь на то, что ей хочется побывать в Мехико, посмотреть мексиканские пирамиды и побродить среди зарослей кактусов, но потом это желание пропало. В Мехико они действительно побывали, но до пирамид не доехали, так как каждодневный зной сильно выматывал. Хотелось либо целыми днями находиться в тени, либо не расставаться с океаном.
Дом, в котором они остановились, был полностью окутан зеленью, лишь некоторые окна проглядывали сквозь нее.
Живописный берег с песком и камнями каждый день привлекал к себе любовников. Они купались в теплом океане, катались на яхте и любили друг друга.
Эдуард без конца рассказывал о своих делах, проектах на будущее и выставках.
— А Паоло сказал, что тебе надоела суета!
— Теперь рядом ты, а это главное. Я снова хочу жить и радоваться, а не запираться в четырех стенах.
— Когда ты успеваешь заниматься живописью? — поинтересовалась Анна, заворачивая в мексиканскую лепешку «тортилью» кусочки мелко нарезанного мяса. — Целыми днями мы то гуляем, то пируем и дурачимся.
— А мне понравилось пировать! — засмеялся Эдуард. — Вот эти лепешки, например, замечательная вещь, особенно если их хорошенько сдобрить перцем, полить соусом и посыпать сыром.
Он с удовольствием отправил одну из лепешек в рот.
Анна изобразила кислую мину.
— У меня во рту уже огнедышащий вулкан от этого перца.
— Ты что, соскучилась по спагетти? — спросил Эдуард, еще не прожевав лепешку.
