Элен Алекс - Другая жизнь
— Может, он зашел что-нибудь починить в доме? — осторожно предположил Люк Беррер.
— Садовник?! — закричали все присутствующие на Люка Беррера.
Люк Беррер решил сегодня больше ни с кем и ни о чем вообще не разговаривать.
Остался один Эйб Робинсон, все взгляды обратились к нему.
Но Эйб Робинсон, не будь дурак, и сам все это время тоже лихорадочно соображал, как выпутаться из такого деликатного положения с новой сценой. А потому он уже был вполне подготовлен к тому, что он и сам пока тоже не мог ничего умного и вразумительного предложить.
— Я предлагаю завтра просто начать снимать эту сцену, — сказал всем Эйб Робинсон, — а по ходу действия нам обязательно что-нибудь придет в голову. Ведь так было уже не раз.
И довольный Эйб Робинсон радостно оглядел окружающих. Теперь все крупно обиделись на Эйба Робинсона. Ведь он единственный постарался не выглядеть таким же дураком, какими оказались все остальные.
Так на следующий день снималась третья сцена между Алексом Мартином и Камиллой. Алекса Мартина снимали на пути из гостиной к входной двери особняка.
На выходе из особняка Алекс Мартин должен был столкнуться в дверях с Камиллой. Столкнуться они должны были, разумеется, в пределах дозволенного, недремлющий дедушка Ичи для наблюдения за съемками этой сцены привез двух личных адвокатов.
На съемочной площадке отметили места, где должны были стоять главные герои. Наладили свет, навели кинокамеры. Алекс Мартин и Камилла заняли свои места.
Эйб Робинсон дал команду снимать пробную сцену. Как и что в этой сцене должно было произойти, Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер должны были сообразить в процессе работы.
Алекс Мартин пошел к входной двери. На его пути появилась Камилла.
— Вот сейчас он должен ей что-то сказать, — сказал всем Эйб Робинсон.
— Может, пусть просто возьмет свой топор и уйдет? — предложил Люк Беррер.
— Какой топор? — спросили его Эйб Робинсон и Джефф Дармер.
— Ну мотыгу какую-нибудь свою пусть берет и уходит, — сказал Люк Беррер.
— Ты совсем с ума сошел? — в сердцах спросил его Эйб Робинсон.
Люк Беррер замолчал.
— Тогда пусть они просто посмотрят друг на друга достаточно долгим и томным взглядом, — предложил Джек Марлин.
Эйб Робинсон отрицательно покрутил головой.
— Нет, — сказал Эйб Робинсон, — он должен обязательно ей что-нибудь сказать.
Алекс Мартин и Камилла неподвижно стояли каждый на своем месте и терпеливо ждали дальнейших указаний.
Тогда Джефф Дармер посмотрел на Алекса Мартина и предложил ему:
— Скажи ей что-нибудь.
И вся съемочная группа стала смотреть на Алекса Мартина. Алекс Мартин стоял молча, как пень.
Нависла гнетущая пауза. Все поняли, что у несчастного Алекса Мартина пересохло в горле, но он так и не мог придумать, что такого необычного его герой мог бы сказать главной героине.
Всем остальным людям было просто и хорошо, никто из них не стоял на месте главного героя и не должен был тут что-то эдакое придумывать. Придумывать то, что даже сами режиссеры картины не могли придумать.
Главная героиня тоже несколько расслабилась.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — тихим грудным голосом сказала Камилла Алексу Мартину.
Все одобрительно посмотрели на Камиллу. А потом опять выжидающе воззрились на Алекса Мартина.
И тут произошло нечто невероятное. Он стоял в полушаге от Камиллы, ближе, чем она, к нему была входная дверь. Алекс Мартин поднял руку и повел пальцем по ребру открытой входной двери.
Это было невероятно. Он вел пальцем по прямой входной двери, но всем казалось, что он дотронулся до самой Камиллы.
Медленно, медленно и удивительно нежно все ниже и ниже опускалась рука Алекса Мартина. Полтора десятка родственников Камиллы, Роландо, Цезаро, дедушка Ичи и два его матерых адвоката напрягли свои спины, и на лбу их выступил холодный пот: о таком полном беспределе во время съемок они никак не договаривались.
Но и сама Камилла тоже стояла ни жива ни мертва. Алекс Мартин пристально и твердо смотрел ей прямо в глаза, и от этого взгляда было просто некуда деться.
В огромной гостиной шикарного особняка наступила катастрофическая тишина. Никто не мог толком ни понять то, что здесь происходит, ни предположить, что будет дальше.
И тогда-то Алекс Мартин и сказал эти свои слова. Вся съемочная группа сочла их удивительно не подходящими ни ко времени, ни к фильму, ни к данной ситуации в целом.
Но я запомню эти слова его на всю жизнь. Вот эти слова:
— Это просто непостижимо: быть тебе такой молодой и красивой, когда я так стар и немощен теперь.
Это-то и сказал какой-то не очень умный Алекс Мартин нашей умопомрачительной главной героине.
Съемочная группа онемела. На лбу у главной героини выступили еле заметные капельки холодного пота.
Но если бы хоть кто-нибудь и когда-нибудь сказал мне такие слова, я бы считала, что и в моей жизни тоже было счастье.
— Я считаю, что мы не должны включать эту фразу в наш фильм! — вскричал Джефф Дармер, резко вскочив со своего большого кресла и вылив кофе на белоснежную рубашку.
Весь настрой обстановки был сбит. Все пришли в себя, как после гипноза. Главная героиня еле заметно дотронулась тонкими пальцами до своего холодного лба. Алекс Мартин устало посмотрел на всех присутствующих и молча вышел в сад.
Люк Беррер выключил кинокамеру. Все стали уничтожающе смотреть на Джеффа Дармера.
Джефф Дармер стал чувствовать себя немного виноватым.
— Он не должен был ей этого говорить, ведь он еще никакой не старый, — стал объяснять всем Джефф Дармер.
Никто не желал с ним разговаривать.
— Ну хорошо, — согласился Джефф Дармер, — мы вставим эту фразу в конце фильма, когда они будут расставаться…
— Они не будут расставаться! — заорал на Джеффа Дармера Эйб Робинсон. — Они никогда не расстанутся!
Где-то далеко в зрительских рядах послышался грохот упавшего человеческого тела. Все подумали, что это упал в обморок уморивший себя своими же проблемами дедушка Ичи.
Но это упала в обморок такая крепкая и невозмутимая жена белокурого Алекса Мартина, толстая Дора Мартин.
20
Молодому и прыткому жениху Камиллы Артуро все надоело. Ему надоело томительное ожидание, некоторая неопределенность и его непрочное положение в сердце невесты.
Почти все родственники Камиллы жили в одном большом многоэтажном доме. В этом доме жил дедушка Ичи, Камилла, ее родители, бесконечные тети и дяди, дедушки и бабушки, прадедушки и прабабушки, многочисленные горячие двоюродные братья и молодой жених Артуро.
