Эмили Маккей - У любви твои глаза
— Она не твоя, чтобы за нее драться.
Смерив Купера пристальным взглядом, Далтон приложился к бутылке.
— Думаешь, я этого не знаю? Понятное дело, она не моя. — Далтон невнятно выдохнул что-то похожее на «тупую скотину». — Но у нее нет никого, кроме меня, чтобы начистить морду парню, разбившему ей сердце.
Купер замер с поднятой бутылкой. Нет, он, конечно, и сам понимал, что сделал Порции больно, но вот о разбитом сердце и не подозревал. И уж тем более не думал, что она побежит жаловаться Далтону.
— Тебе-то морду никто не стал бить, когда ты разбил ей сердце.
— А зря.
Купер слегка приподнял бутылку:
— Так чего мы ждем? Предлагаю второй раунд.
Но Далтон пропустил его слова мимо ушей.
— Порция — единственный ребенок не слишком-то приятных родителей. Иначе говоря, у нее никого нет, и пусть по ней этого и не заметно, но она очень плохо сходится с людьми. Пока мы с ней были вместе, я часто совершал ошибки, но при этом я всегда относился к ней с уважением. Она явно заслуживает лучшего.
— Это точно. Если бы я хоть на секунду заподозрил, что она действительно меня любит, все было бы совершенно иначе.
— Так неужели ты так просто ее отпустишь? Даже не попытаешься бороться? Никогда бы не подумал, что ты из тех, кто уклоняется от драки.
— Ни от чего я не уклоняюсь.
— Тогда почему ты еще здесь, а не в Хьюстоне?
Глава 16
Порция могла снести многое, но только не жалость Лэйни. А значит, ей пора что-то срочно с собой делать. Всю жизнь Порция работала лишь в волонтерских центрах вроде «Надежды», но сейчас на всех фронтах было затишье, так что ей ничего не оставалось, кроме как заняться своими собственными делами. Перед тем как усыновить ребенка, ей в обязательном порядке нужно было собрать определенные бумаги и пройти несколько специальных курсов. Вот именно этим она и занялась.
И пару дней спустя, вернувшись с очередной встречи с адвокатом, она вдруг обнаружила терпеливо дожидавшегося под дверью Купера.
Поборов трусливое желание просто проехать мимо, Порция вылезла из машины, и, подавив порыв броситься ему на шею, разом спрашивая о сотне вещей, молча открыла дверь.
— Мы заключили сделку, — негромко заметил Купер, когда они вошли внутрь.
Порция не сразу поняла, о чем он говорит.
— Верно. И я свою часть выполнила.
Купер кивнул, протягивая ей какую-то книгу.
— И убежала раньше, чем я успел выполнить свою. Если помнишь, я должен помочь тебе найти наследницу.
— Что это?
— Дневник моей матери.
— И зачем он мне?
— Просто открой его.
Порция задумчиво пролистала страницы с газетными вырезками и рукописными пометками, целиком и полностью посвященными Холлистеру Кейну и его компании.
— И что это?
— Когда я был маленький, мама была просто помешана на Холлистере. Она свято верила, что у них был не краткий роман, а настоящая любовь, поэтому читала и собирала все упоминания о нем. Ее вырезки относятся примерно к тому же времени, когда у него был роман с матерью наследницы. Я не знаю, есть ли здесь что-нибудь ценное, но это самое полное досье, которое можно было на него собрать. Надеюсь, ты сможешь найти в нем какие-нибудь зацепки.
Не в силах оторвать глаз от страниц, Порция уселась на диван. Но думала она сейчас не только о Холлистере, но и о самом Купере. Сложно ли ему было расти с матерью, помешанной на бросившем ее человеке? И как она повлияла на отношение Купера к остальным Кейнам? Да и ко всему миру в целом?
Как бы прочитав ее мысли, Купер негромко выдохнул:
— Только не думай, что она была сумасшедшей.
Подняв взгляд, Порция уловила в его глазах теплый блеск. Что ж, похоже, что бы Купер ни думал о собственной матери, он искренне ее любил. До сих пор.
— А я так и не думаю.
— Они познакомились, когда мама приехала в Европу кататься на лыжах. Фотомодель, впервые в жизни попавшая на международную фотосессию. Но она сразу же забеременела, и о продолжении карьеры не могло быть и речи. Она пошла в модельный бизнес против воли родителей, и они отказались принять ее обратно, так что выбора у нее не оставалось.
— Но Холлистер же ее обеспечивал, верно?
— Верно, но у нее не было никакого образования, и она не умела распоряжаться деньгами. На лыжи и отдых в Вале она денег не жалела, но жили мы бедно. — Купер горько усмехнулся. — Мать все мечтала, что однажды Холлистер вернется и женится на ней.
Закрыв дневник, Порция осторожно отложила его на кофейный столик. Больше всего ей сейчас хотелось обнять и погладить Купера, но на его месте она не хотела бы, чтобы ее утешали. Разве сама она не указала Лэйни на дверь? К тому же…
К черту!
Порция бросилась Куперу на шею, и он с готовностью заключил ее в крепкие объятия. Впервые в жизни в их объятиях не было никакой сексуальности. Одна лишь нежность и забота.
— Я пришел не для того, чтобы ты меня пожалела.
— Это не жалось.
— Я человек слова и хочу выполнить свою часть сделки.
— Да не нужна мне больше эта наследница! — Порция еще крепче прижалась к Куперу. — Я…
— Я знаю, почему ты так о ней переживала. — Купер слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ей, так же как и тебе, непросто приспособиться к окружающему миру. А еще потому, что ты вообще за всех переживаешь, даже если не хочешь этого показывать. Но надеюсь, я для тебя еще дороже. Я пришел не просто чтобы выполнить сделку, а в надежде на второй шанс.
— Второй шанс?
— Да. Я надеюсь, что ты дашь мне еще одну возможность заслужить твою любовь.
Порция яростно вырывалась из его рук, и Куперу пришлось ее выпустить.
— Ты так ничего и не понял? Я же и так тебя люблю! Зачем бы иначе я убегала из Юты?
Купер широко улыбнулся.
— Ну и что в этом смешного?
— Я не смеюсь. Я счастлив. — Он снова шагнул к Порции, но она выставила перед собой руки.
— Не знаю, чему ты радуешься, но мне все это совсем не нравится. Прямо сейчас ты меня хочешь, но сколько это продлится? Люблю я тебя или нет, совершенно не важно. Я не собираюсь возвращаться с тобой в Колорадо и переворачивать всю свою жизнь с ног на голову, только чтобы через пару недель тебе наскучить и смотреть, как ты заводишь новый, ни к чему не обязывающий роман с очередной шведской моделью.
Не обращая внимания на ее выставленные руки, Купер сделал еще два шага, заставляя Порцию прижаться к стене, чтобы она точно не могла сбежать и выслушала бы его до конца.
— Я не передумаю. Ты так и не поняла? Я готов на все. Помнишь, как я говорил, что, когда ведешь с кем-то переговоры, не стоит выглядеть слишком отчаявшимся? Так вот, я устал притворяться неотчаявшимся. Ты мне не доверяешь, и я не вправе винить тебя за это. Я всеми силами гнал от себя любовь, но она оказалась сильнее. — Купер махнул рукой на лежавший на кофейном столике дневник. — Неужели, даже зная историю моей семьи, ты готова винить меня за то, что я боюсь любить?
