Маргарет Майо - Краски лета
А за две недели до Рождества он получил от нее письмо.
Дорогой Росс.
За все это время твой юрист ни разу со мной не связался. Я хочу знать, когда я получу развод, для меня это очень важно.
Дай мне знать, как обстоят дела.
Николь.
В ее жизни появился кто-то еще, она встретила мужчину и собирается за него замуж! А своему юристу он не позвонил, потому что в глубине души верил, что она вернется.
Едва Марк переступил порог комнаты, как Росс, как бы между прочим, поинтересовался, не говорила ли Мари случайно, есть ли у Николь сейчас парень или нет?
— Ни словечка. Мари говорит, что Николь в последнее время очень подавлена, молчит и плохо ест…
— Что ж ты мне раньше не сказал! — Росс подскочил в своем кресле.
— Потому что ты не спрашивал. Кстати, я думаю…
Но Росс уже не слышал, что думает Марк, он накинул пиджак и выбежал из офиса. Николь несчастна. Это может значить только одно — она страдает, как и он. Им необходимо увидеться и поговорить. Пора расставить все по своим местам.
Росс так и не придумал, что он скажет, но через четверть часа он уже был возле квартиры, где Николь жила с подругами.
Ему открыла Терри. Она бросила на него оценивающий взгляд и без слов пропустила внутрь. Росс остановился перед дверью в комнату Николь, нервно поправил галстук и пятерней пригладил волосы. На его стук никто не ответил. Он постучал сильнее.
— Кто там?
— Это я, Росс. — Он чувствовал себя подростком на первом свидании.
Молчание за дверью длилось, казалось, вечность, хотя не прошло и минуты.
— Чего ты хочешь?
— Я получил твое письмо, нам надо поговорить.
Опять молчание. Росс не выдержал:
— Пожалуйста, это очень важно. — Он толкнул дверь, и она неожиданно открылась.
Росс никогда раньше не был в спальне Николь, но сейчас было некогда оглядываться по сторонам. Елка с игрушками у окна, рождественские открытки — это все, что он заметил, его внимание было сосредоточено на Николь. Она действительно выглядела ужасно: черные круги под глазами, осунувшееся лицо, старые легинсы и домашний свитер.
— С тобой все в порядке?
— Все замечательно.
— Выглядишь ты не лучшим образом.
— Ну, если бы ты предупредил о своем приходе, я бы приоделась, — с усмешкой отозвалась Николь. — Так что ты хотел мне такого сказать, о чем нельзя было уведомить в письме?
— Я хотел извиниться… — Росс прикусил язык. Как найти слова, как объяснить, что он чувствует? Он ненавидел себя сейчас. Естественно, в ее глазах он должен выглядеть клятвопреступником. Подписывая контракт, он обещал, что не прикоснется к ней, и при первой же возможности разделил с ней постель.
— Извиниться за что? — Ее голос прервал течение его мыслей. — Срок действия контракта закончен, все условия соблюдены. Не вижу, за что тебе извиняться.
— Может, присядем?
— Да, конечно. — Николь удивилась, что забыла предложить гостю стул.
Два кресла стояли рядом, а третье — в отдалении. Николь выбрала то, что подальше. Росс недовольно поджал губы: ему было бы намного проще сказать о своих чувствах, держа ее руки в своих. Правда, сначала хорошо бы узнать, какие чувства испытывает к нему она. Он не откроет ей сердце, пока не убедится во взаимности.
— Аарон скучает по тебе.
Слабая улыбка.
— Да? Я думала, он уже забыл про меня.
— Сомневаюсь, что он о тебе забудет.
— Ты нашел ему няню?
— Она хорошо с ним обращается, и он, кажется, к ней привязался. Но не так, как к тебе. Не хочешь как-нибудь навестить его? — Росс весь подался вперед, с напряжением вглядываясь в ее лицо. — Он спрашивал, почему ты ушла. Кажется, он решил, что ты обиделась на него. — Это был нечестный ход, но он должен действовать наверняка.
Николь с изумлением смотрела на него.
— Что ты ему сказал? Бедный ребенок, я надеюсь, ты все правильно ему объяснил?
— Я сказал, что ты ушла из-за меня, а не из-за него.
— Не из-за тебя, просто контракт кончился, моя работа была выполнена, вот и все.
Только почему она не смотрит ему в глаза, когда говорит об этом?
— Николь, я хотел бы тебе верить, но ты ушла так быстро, словно бежала от чего-то. Я думаю, ты ненавидишь меня за то, что…
— Нет.
Одно короткое слово, и у Росса появилась надежда.
— Я не ненавижу тебя, Росс, и никогда не ненавидела.
— Значит, мы снова можем быть друзьями.
— Что ты под этим понимаешь? — нахмурилась Николь.
— Все, что ты захочешь. — Росс чувствовал себя крайне неуверенно: впервые он не управлял ситуацией, его счастье, его судьба зависели от этой красивой и загадочной женщины, которая изменила его и его мир.
— Платоническая дружба?
Сердце у него екнуло.
— Ну, если это все, что ты можешь предложить…
— А ты хочешь большего?
— М-м-м. — Росс почувствовал глубокое смущение. — Но ты же не будешь отрицать, что нам было хорошо вместе. Больше чем хорошо — фантастично. Мне никогда не забыть ночи, проведенные с тобой.
— То есть ты хочешь заполучить меня обратно в постель?
Росс понял, что сказал нечто ужасное.
— Нет, конечно же, нет. Николь, пожалуйста, не думай так.
— А что я должна думать?
— Знаю, это звучит ужасно, но правда в том, что я не хочу развода.
Она долго и внимательно смотрела на него.
— Почему?
Вот он, момент истины. Ему так и не удалось выяснить, что она к нему чувствует, и теперь она может рассмеяться ему в лицо, выгнать его, и он больше никогда ее не увидит. Но она ждет ответа, и другого шанса у него не будет. Росс глубоко вздохнул и произнес те слова, которые клялся не произносить никогда:
— Потому что я люблю тебя.
Он боялся поднять глаза. Эта женщина значит для него столько же, сколько значила Элисон. Когда она ушла, для него померк свет.
Росс так и не дождался ответа. Он робко поднял глаза и увидел, что Николь плачет. Он тут же вскочил на ноги и пересек комнату.
— Николь, Николь, что случилось? — Он опустился на колени возле ее кресла. — Я не хотел тебя обидеть.
Она посмотрела на него сквозь слезы и улыбнулась:
— Это слезы радости.
— Не понял.
— Потому что, — Николь вытерла слезы, — это значит, что у моего ребенка будет отец.
— Что? Ребенок? Твой ребенок? Мой ребенок? Наш ребенок? У нас будет ребенок? — Это было слишком. Росс вскочил на ноги и забегал по комнате, пытаясь переварить новость. Наконец он остановился перед Николь. — У тебя будет ребенок от меня?
Она неуверенно улыбнулась.
— Да.
— Но как? Когда? Мы же всегда предохранялись.
