Кимберли Лэнг - Фактор страсти
Ее глаза расширились.
— Правда?
— Ты заставляешь меня видеть все в совершенно ином свете. Я понял, что ты — единственный человек, чье мнение обо мне имеет значение. Я ненавижу себя за то, что сплю один, и впервые в жизни мне одиноко. Ты нужна мне, Эспин. — Губы ее начали дрожать. — Ты не обязана меня прощать, но я прошу дать мне шанс. Мне нужно, чтобы ты вернулась. Без тебя я чувствую себя наполовину мертвым.
Эспин заморгала, и Брейди показалось, что он убедил ее. Но она снова нахмурилась:
— А твоя семья?
— Они будут обожать тебя. Лили, Итан и дед уже в твоей команде. Остальные не заставят себя ждать. Ты неотразима. Я это знаю, потому что хотел отказаться от тебя и не смог. — Он наклонил голову набок. — Возможно, ты не очень их жалуешь…
— Я уверена, что они очень милые люди, но я не об этом.
— А о чем?
— У тебя впереди блистательная карьера. Такая, как я… стала бы для тебя обузой. Тлеющим скандалом, который только и ждет повода разразиться.
— Ты доказала, что такая, как ты, — большая ценность для политической системы. Кроме того, нас, Маршаллов, трудно смутить.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Эспин, посмотри на меня. — Брейди дотронулся до ее щеки и почувствовал, что его пальцы стали влажными. — Ты тревожишься о мелочах и совершенно не замечаешь главного. Я люблю тебя.
Эспин задохнулась. В легких закончился воздух. Конечно, она неправильно его поняла. Брейди Маршалл не может влюбиться в такую, как она, — женщину без рода и племени, без положения в обществе, без системы ценностей, аналогичной его системе ценностей. Это просто помрачение ума.
Она любила Брейди очень сильно, но никак не думала, что он может полюбить ее. Лучшее, на что она надеялась, — секс чуть больше чем на пару ночей. Но любовь…
— Ты меня слышишь, Эспин?
— Не уверена. Ты меня любишь?
— Да. Именно это я пытался тебе сказать.
— Ты серьезно?
Брейди поднялся, взял стул, сел, усадил ее к себе на колени и целовал, пока она не задохнулась.
— Я люблю тебя. Яснее трудно сказать. И я был бы тебе благодарен, если бы ты положила конец неопределенности.
— Я никогда не встречала такого ненадежного, столь непохожего на меня и тяжелого в общении человека. Это совершенное безрассудство, но я люблю тебя.
Улыбка Брейди могла бы превратить вековые ледники в теплые озера. И уж точно согрела душу Эспин.
— Слава богу, — пробормотал он и снова поцеловал ее.
Страшный удар грома сотряс здание, и она рассмеялась.
— Это, похоже, доброе знамение.
— Это напоминание о том, что мы сейчас могли бы быть на Мальдивах. — Брейди опять поцеловал ее, на сей раз игриво. — Как быстро ты можешь собраться?
«Счастливая» не описывало ее состояние даже отдаленно, и, судя по выражению лица Брейди, то же относилось и к нему. И поэтому Эспин особенно тяжело было произнести:
— Я не могу. Мои родители здесь.
Он насторожился:
— Они вернулись, потому что ты…
— Нет, — поспешно заверила его Эспин. — Это обычный визит, немного ускоренный последними событиями. Знаешь, они гордятся мной. Считают меня потрясающей активисткой.
— Они правы. Ты изменила мой образ мыслей, это точно. Когда я смогу познакомиться с ними?
Она едва не охнула:
— Ты хочешь познакомиться с моими родителями?
Знакомство с родителями — событие само по себе серьезное, но с ее родителями…
— Ты представляешь, на что идешь? — поинтересовалась Эспин.
— Это справедливо. Ведь ты знакома с моей семьей. Кроме того, меня интересует связь между ботинками и тиграми.
— Когда-нибудь я тебе об этом напомню. Когда они с тобой разделаются. — Эспин не знала, радоваться ей или волноваться, но склонялась к осторожному оптимизму. — Я позвоню им и спрошу, хотят ли они завтра пообедать с нами. Ты завтра свободен?
— Поскольку я временно без работы, то могу распоряжаться своим временем, как хочу. И сегодня вечером я тоже свободен.
Она покачала головой:
— Нет.
От его медленной сексуальной улыбки по телу женщины побежали электрические искры.
— А что я делаю сегодня вечером? — спросил он.
Эспин обняла Брейди, наслаждаясь его близостью.
Ее пальцы ловко опустились в карман мужчины и достали наручники. Она слезла с его коленей, положила наручники на стол и стала рассматривать:
— Забавно, что ты захватил их с собой.
Брейди нахмурился:
— Дорогая, я принес их только как напоминание, а не…
Она покрутила наручники на пальце:
— Ты действительно был готов надеть их на меня, если бы я попыталась уйти?
Он поежился:
— Теперь это уже не важно.
— Нет, важно.
Эспин просунула правое запястье в браслет наручников.
Брейди понял брови.
— Ой, Эспин… — Она протянула руку, и он не колеблясь надел на себя второй браслет и защелкнул его. — Знакомое ощущение.
Эспин села рядом с ним.
— Ты хочешь сказать мне еще что-нибудь важное? — спросила она и легонько поцеловала его шею.
— Да, — прошептал Брейди. — У меня нет ключа.
Эпилог
— Невозможно поверить, что я позволила уговорить себя.
Эспин прохаживалась рядом с Брейди, часто останавливаясь, чтобы заглянуть в дверь на гостей, которые посматривали друг на друга через проход.
— На свадьбу? Я уговаривал тебя больше года. Это решение мы приняли не сгоряча, — поддразнил он ее.
Эспин была принципиальной противницей законного брака. И Брейди не сомневался, что теперь готов провести любую кампанию. Ни одна не будет такой трудной, как подталкивание Эспин к официальному замужеству. Она вошла в его жизнь во всех возможных ипостасях, но привести ее к алтарю… Даже Нана, прежде чем Эспин сдалась, успела примириться с тем, что ее правнуки будут внебрачными детьми.
— Это просто кошмар! — воскликнула несговорчивая невеста. — Надо было обвенчаться тайно.
— Ни в коем случае. Бабушка не допустит, чтобы свадьба Маршалла не была отпразднована с блеском, даже если у нее был всего месяц на подготовку.
Эспин согласилась в День благодарения и заявила, что хочет венчаться на Рождество. Легко догадаться, на что она надеялась: благодаря всеобщей предпраздничной сумятице свадьба пройдет незаметно.
А Брейди удивлялся, как это Эспин, будучи уже больше года членом их семьи, не догадалась, что Нана не допустит этого.
Она в упор посмотрела на Брейди:
— Здесь девять бывших или нынешних членов конгресса, не считая твоих родственников. Черт! Все скамейки с твоей стороны заняты людьми, имеющими пропуск в Капитолий.
