Уинифред Леннокс - Этюд в золотистых тонах
— Бад научил меня смеяться надо всем, даже над смертью. Шоу под названием «Жизнь» должно продолжаться, тем более что это всего лишь эпизод вечности.
— Это был несчастный случай?
— Это было убийство, хладнокровное, умышленное убийство. Сейчас я больше ничего не могу вам сказать. Читайте нашу газету.
В «Трэмп» Сандру пригласил Мекки-Нож, сказав, что собирает всех друзей Бада, просто так, побыть вместе. Сандра долго уговаривала Марго составить ей компанию и таки уговорила.
Они уселись за столик, который традиционно занимал Бад и который всегда пустовал в его отсутствие. Все лампы в зале были потушены, только «насест» Мекки-Ножа подсвечен снизу. Он восседал за пультом в своей неизменной жилетке, надетой на голое тело, огромный и загадочный, как шаман, колдующий над огнем. Над его головой висел плакат, на котором кислотной оранжевой краской было выведено: «Прощай, Бад!»
Заметив Сандру, Мекки-Нож помахал ей рукой. Сандра отсалютовала в ответ. Как по волшебству, перед ними оказались два запотевших бокала.
— Мартини, — сказала неизвестно откуда взявшаяся официантка. — За счет заведения. Захотите что-нибудь еще, только скажите.
Сандра подняла бокал, чокнулась с Марго и пригубила ледяную горьковатую жидкость.
— То, что надо. Горечь и лед.
— Да-да, горечь и лед, — отозвалась Марго. — Такое впечатление, будто мне сделали общий наркоз.
— Мне тоже.
— Ну нет. Ты лихо разговаривала с этими парнями на улице. Каково это — быть знаменитостью?
— Оказывается, просто. Переспала с классным мужиком, написала об этом — вот тебе и знаменитость.
— Ты меня удивила.
— Себя тоже.
— Тебя совсем не волнует, что думает об этом Грег?
— Люцифер, так мне больше нравится. Он видел рукопись и даже оставил на ней свой автограф, так что моя совесть чиста.
— А если бы возражал?
— Не напечатала бы. Подарила бы ему на память.
— Не жалеешь, что обрубила концы?
— Нет. — Сандра решительно мотнула головой. — Мы противопоказаны друг другу. Стоит ему открыть рот, и меня уже трясет от его самодовольства и наплевательского отношения к людям. Напыщенный индюк, так и тянет пообщипать перья. Но как только он прикасается ко мне, я тут же превращаюсь в желе, ничего не могу с собой поделать. Тут что-то физиологическое, как в известном опыте: к обезглавленной лягушке прикасаются электродом, и она дергает лапкой. Мертвая, понимаешь? Вот так и я. Отвратительно, правда?
— Бад считал, что это любовь, — задумчиво сказала Марго.
— Он ошибался. И хватит об этом. Ты лучше посмотри сколько народу. — Сандра обежала глазами зал. — Мекки сказал, что позовет только его друзей, а я почти никого из них не знаю.
— Я и Бада толком не знала. — Марго смотрела прямо перед собой, как слепая. — Только-только начала узнавать и не успела. Все казалось: столько времени впереди… Никогда ничего не откладывай «на потом», девочка, живи сейчас. «Потом» может просто не быть.
— Не смей говорить о себе в прошедшем времени!
— Я, наверное, проклятая какая-то. Все, кто любят меня, умирают. Ой, прости! — воскликнула она, заметив, как смертельно побледнела Сандра. — Сама не знаю, что несу.
Но Сандра никак не реагировала. Глаза ее намертво были прикованы к двери, в которую вошел Грег под руку со Снуки. К ним тут же подлетел метрдотель, расшаркался, проводил к единственному свободному столику.
Они представляли собой совершенно умопомрачительную пару, от которой просто невозможно было оторвать взгляд. Безупречно элегантный Грег в смокинге с красной гвоздикой в петлице и сумасбродная Снуки в белых кожаных брюках и крошечном топе с острыми металлическими конусами на несуществующей груди. Белое и черное, авангард и классика, эпатаж и элегантность.
— Вот это да! — выдохнула потрясенная Марго.
— А?! — Сандра вздрогнула, словно очнувшись от гипнотического сна.
— Представляю, что творилось у входа. Папарацци, наверное, дружно упали в обморок.
— Их так просто не проймешь. Но что он здесь делает?
— Он был знаком с Бадом.
— Ну и что? У Бада таких знакомых — пол-Лондона.
Музыка вдруг оборвалась. Мекки-Нож выдал бурный пассаж, призывая всех к вниманию.
— Друзья мои! Спасибо, что пришли, — сказал он в микрофон. — Впрочем, вы не могли не прийти. Мы все любили Бада, а он любил нас. Он дарил нам радость, а мы дарили радость ему. Он приходил сюда, как к себе домой, и здесь его всегда ждали. Этот столик был всегда свободен для него. — Он крутанул прожектор, утопив Сандру и Марго в ослепительном круге света. — Теперь за ним сидит женщина, которую Бад любил и которая составила счастье его последних дней. Это место ваше по праву. И не бойтесь страха, его нет! — закричал вдруг Мекки-Нож, взмахнув руками, как крыльями. По стене за его спиной метнулись длинные причудливые тени. — Есть только выброс адреналина в кровь. А потом полет валькирий над полем битвы. Души погибших воинов успокаиваются в объятиях прекрасных дев. Так чего же печалиться? Будем веселиться, пить и вспоминать Бада, кр-р-ра-сивого парня, который умер как мужчина.
Мекки врубил «Полет валькирий», и зал потонул в ликующем грохоте труб и литавр.
Марго вспомнилась последняя улыбка Бада, прощальный взмах руки и его последний полет, полет в небытие. Прощай, Бад!
Музыка опять сменилась, и Мекки-Нож подошел к ним.
— Я правильно понял? Вы — Марго? — спросил он, протягивая руку.
— Да.
Ее кисть утонула в его огромной шоколадной лапище.
— Потанцуйте со мной, — попросил Мекки и увел ее на площадку.
Сандра смотрела на них и думала о том, что Марго, что бы она ни говорила, вряд ли долго будет одна. Бад сумел избавить ее от тоски по Алеку, освободил от добровольного затворничества и дал вновь почувствовать вкус жизни.
Господи, как она прекрасна, подумала Сандра. Ей захотелось, чтобы все увидели это. Она тихонечко пробралась на «насест» и направила на них луч прожектора. Золотые волосы Марго вспыхнули в ярком снопе света. Ее рука на плече Мекки. Белое на черном. Мощный цветовой взрыв.
Сандра повела прожектором по лицам сидящих за столиками людей. В луче закачалась бритая голова Снуки. А где же Грег? Пятно света беспорядочно, отчаянно заметалось по залу.
— Ты не меня ищешь?
Грег стоял у подножия «насеста», и Сандра поймала себя на мысли, что впервые смотрит на него сверху вниз.
— Нет. — Она мотнула головой для пущей убедительности.
— Извини. Я просто хотел сказать, мне жаль, что твой парень погиб. Этого не должно было случиться.
Сандра молчала. Грег постоял, словно чего-то ожидая, потом развернулся и пошел к своему столику. Сандра видела, как он сказал что-то Снуки, видела, как они прощались с Мекки и Марго, видела, как они уходили. Скорее, хотелось ей крикнуть, скорее, ведь лягушка еще дергает лапкой и ненавидит, и презирает себя за это.
