Джессика Марчент - Любовь в Люксембурге
Аллен выехал из своего дома в Страсбурге еще до рассвета, и это означало, что в Люксембурге он попадет в утренние пробки. Поэтому Поль вызвался подвезти Тэффи ему навстречу, в маленькую гостиницу недалеко от транспортной развязки. Там они заказали завтрак.
Вскоре Аллен присоединился к ним и неохотно выпил чашку кофе. Он был немногословен и разговаривал настолько натянуто и отрывисто, что Тэффи почти обрадовалась, когда он сказал, мол, пора ехать. Она расставалась с Полем на целую неделю, и хотя их прощальный поцелуй был коротким, но от этого не менее сладостным.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тэфф, – начал Аллен, как только они выехали на автостраду.
Встревоженная Тэффи наконец-то поняла, что волнует ее брата. Он пришел к выводу, что она и Поль провели ночь вместе. Как она могла ему возразить, если это была чистая правда?
– Я уже большая девочка, – вместо этого заявила она, – и сама о себе позабочусь.
– Ха. Этот парень, по-моему, просто пижон.
– Только ты, – Тэффи кивнула на его свитер, который он носил пять лет, и на старую куртку, валявшуюся на заднем сиденье, – можешь назвать человека в спортивном костюме пижоном.
– Спортивные костюмы бывают разные, – проворчал Аллен. – А эта его машина…
– Избавила тебя от нудных городских пробок, – сухо отрезала Тэффи. – Мог бы и поблагодарить.
Некоторое время Аллен молчал, но этим дело не кончилось:
– Теперь понятно, почему я всегда попадал на этот чертов автоответчик, когда пытался тебе позвонить.
– Я всегда тебе перезванивала, – возразила Тэффи.
– Ты уверена, что он не женат или что-нибудь в этом роде?
– Вполне. Я знакома со многими его друзьями…
– Женщинами или только мужчинами?
– Видишь ли, он меня уважает, – вспылила Тэффи, – и не держит за женщину легкого поведения!
– Ты встречалась с его родственниками?
– Д-да. – В конце концов, она ведь знакома с Ником, его племянником.
– Как они к тебе относятся? – продолжался допрос.
– Они замечательные, – язвительно произнесла она. – Не лезут в чужие дела и не задают лишних вопросов, как мои.
Аллена это не смутило.
– Они приглашали тебя на Рождество?
– Ты же знаешь, что такое Рождество, – смутилась она. – Исключительно семейный праздник.
– Значит, нет, – подытожил он, глядя на дорогу. – Ты писала или говорила о нем родителям?
– Н-нет.
Родители звонили раз в неделю, всегда в одно и то же время, так что быть в этот час дома не составляло труда, и так же просто было не упоминать Поля в письмах.
– Тогда я тоже не буду, – решил Аллен. – Но у тебя все-таки трое братьев, Тэфф. Я сообщу Крису и Ричи, что происходит.
– Да ничего не происходит! – раздраженно вскинулась Тэффи.
Бесполезно. На обратном пути Аллен настоял, что подвезет ее прямо к дому, и, поднявшись в квартиру, осмотрел каждую комнату.
Там он не нашел никаких следов Поля, подумала Тэффи, завороженная водоворотом падающих снежинок. Она сама почти не бывала в той квартире, не говоря уже о Поле…
– Устала? – Его голос звучал еще ниже, приглушенный метелью. – Тебе надо было поесть поплотнее.
– Не все умеют сжигать лишние калории так, как ты. – Она слизнула с губ огромную снежинку. – Вряд ли ты согласишься поужинать сегодня у меня.
– Снова омлет из двух яиц? – поддразнил он.
– Копченая форель, – произнесла она гордо. – Я купила две порции, но, скорее всего, я зря беспокоилась. Ты, кажется, не доверяешь моей кухне.
– Ты сама закоптила форель?
– Я сделала к ней соус из яблок с хреном. Ты снова увиливаешь.
В его голосе прозвучало удивление:
– Я что?..
– Увиливаешь от ответа, прячась за шутками.
– Сдаюсь, мышка. – Он был изумлен.
Тэффи и сама изумилась. Раньше она не посмела бы упрекнуть его таким образом. Услышав свои слова, четко и жестко выражающие суть ее недовольства, она поняла, что даже самой себе не признавалась в таких мыслях.
Почему вдруг ей стало так легко? Может, потому, что они все же продвигались вперед, несмотря на снег? Сейчас они проехали Райздорф и снова углубились в сумрачный лес, где ветки деревьев сплелись в черно-серебристую паутину, а обычных лесных звуков не было слышно. Только поскрипывал снег под колесами велосипеда; они словно плыли сквозь белые облака чистилища к земле обетованной.
Земля обетованная? Может, теперь я смогу сказать то, на что раньше не осмеливалась? – подумала она.
А вслух она спросила:
– Так все дело в том, что я плохо готовлю? Если так, не отказывайся от моей еды, даже не попробовав.
Возможно, тишина и метель подействовали и на Поля. Возможно, поэтому он раньше внезапно заговорил о своем отце и поэтому же ответил ей сейчас прямо и откровенно:
– Нет, дело не в этом.
В любое другое время Тэффи тут же спросила бы: тогда в чем же? Теперь же она молча ехала подле него.
– Мне… мне теперь не очень приятно находиться в том доме, – проговорил он наконец.
Вопросы роем клубились в ее голове, но она решила, что с ними можно подождать. Река из тускло-оловянной превратилась в черную, а свет шел снизу, от снега, так что мир перевернулся вверх тормашками.
– Когда я там, я вспоминаю…
На этот раз Поль замолчал надолго. Тэффи ехала рядом, ощущая напряжение в плечах и спине. Сегодня он впервые заговорил о своем отце. Возможно, после пяти месяцев молчания он захочет поговорить и о Клодии? Сама Тэффи узнала о ней из газет.
– Это действительно оказалась язва, – крикнула она в гардеробную Полю на второй неделе их знакомства. – Здесь написано…
– В газете? – ответил он из глубины шкафа. – Ну, раз в газете, значит, это правда, не так ли?
– Она отменила свое турне по Европе…
– Мне надеть английский твидовый пиджак, мышка?
– …и будет проходить курс лечения дома, в Аризоне. – Тэффи опустила газету. – Надеюсь, она скоро поправится.
– Ты не слышала прогноз погоды на сегодня?
– Тебе что, все равно, когда кто-то из твоих друзей болен?
Поль вынырнул из шкафа в терракотовой рубашке и кофейных брюках и резко повернулся к ней, недовольный ее тоном. В такие мгновения она почти боялась его.
– Ну… – начала она торопливо, – имею я право порадоваться, что Клодия поправилась настолько, чтобы выписаться из больницы?
– Безусловно, мышка. – Он снял с вешалки твидовый пиджак. – Думаю, мы можем позавтракать в «Плас д'Арм»…
Он всегда поступает так, размышляла Тэффи под мерное поскрипывание снега под колесами. Он всегда меняет тему, если не хочет о чем-либо говорить. На этот раз, казалось, ему просто нечего добавить. В конце концов, он рассказал о своем отце и косвенно о жизни в Федеранже.
