Джоконда Белли - Воскрешение королевы
— Пустяки, — улыбнулась сеньора. — Мануэль был прав, когда утверждал, что мое присутствие успокоит монахинь и придаст нашему предприятию респектабельности. Я не уверена, что тебя отпустили бы только с ним, что бы ни говорила твоя бабушка. Что ж, теперь я смогу видеть Мануэля по выходным. А то он привык безвылазно сидеть в своей норе. Я приготовлю тебе комнату. Как ты могла заметить, у меня очень большой дом. Мы и трети его не используем. Я смогу пообщаться с молодежью, а Мануэль развлечет тебя легендами о своей королеве, — произнесла Агеда с довольным видом.
— Лусия, ты заметила, сколько всего можно добиться, стоит только поверить, что нет ничего невозможного? Я же говорил, что мы справимся, — заключил Мануэль.
В субботу, побросав в сумку пижаму, зубную щетку и пару джемперов, я вышла на улицу в сопровождении Мануэля и доньи Агеды.
Садясь в машину, я бросила взгляд на фасад интерната и впервые ощутила болезненный укол тревоги. Мне предстояло провести ночь в доме тюремщиков Хуаны, среди ее реликвий и воспоминаний.
ГЛАВА 11
Агеда показала мне просторную комнату с балконом, выходящим в сад. Я помогла ей раздвинуть тяжелые гардины, и в комнату проник неяркий полуденный свет, рассеянный ветвями каштана. Потолки в спальне были очень высокими. Старинные горчичные обои на стенах превосходно сохранились. Лепные панели были выкрашены в темно-красный цвет. По сторонам кровати возвышались четыре бронзовых столбика. Еще в комнате стоял диван, обитый той же красной камкой, из которой были сшиты гардины, и две кушетки. Это была очень женская комната с прелестным восточным ковром на полу и небольшим камином. Я выглянула в окно. Из него открывался вид на пересохший колодец.
— Какая славная, комната, Агеда, большое спасибо вам.
— Здесь была спальня моей сестры Авроры, — проговорила Агеда.
— Матери Мануэля?
Сеньора опустила голову, словно под тяжестью раздумий. И тут же встрепенулась:
— В ванной есть чистые полотенца и вообще все, что нужно.
— Большое спасибо, — поблагодарила я. — Вы очень любезны.
— Ну что ты, дочка. — Агеда обвела глазами комнату, подводя итог своим воспоминаниям, и задумчиво провела рукой по волосам. — А теперь тебе нужно отдохнуть. Если что, зови меня.
Мануэль отправился на встречу с Хенаро, так что мне оставалось только завалиться на кровать, уставиться в потолок, отогнать дурные мысли и наслаждаться чудесным отдыхом в замечательной спальне. Ни один номер в самом роскошном отеле не сравнился бы с этой комнатой. И не важно, что в ней когда-то жили эти страшные Денья.
Я сама не заметила, как погрузилась в сон. В два пополудни в комнату заглянул Мануэль. Мне, привыкшей просыпаться в тесной интернатской комнатушке, показалось, что во сне я перенеслась под своды языческого храма. Я вскочила, дрожа всем телом.
— Агеда приготовила нам поесть, — сообщил Мануэль, просунув голову в дверь. — Спускайся на кухню, когда будешь готова. Потом я расскажу тебе о первом визите Хуаны и Филиппа в Испанию, — добавил он.
Я умылась в чистой до блеска ванной комнате с большой белой ванной на бронзовых львиных лапах. Над умывальником висело зеркало в потрескавшейся деревянной рамке со стершейся от времени ртутью. Поглядев на свою сонную физиономию, я осталась вполне довольна. Эту девушку я определенно знала лучше всех в доме.
Мы пообедали на скорую руку: окорок по-горски, маслины, твердый сыр, хлеб. Агеда опять расспрашивала меня о семье и учебе. Обычно мне было куда проще рассказывать старшим о родителях, бабушках, дедушках, тетях и дядях, чем о скучной интернатской жизни. Но с Агедой я освоилась настолько, что выложила буквально все: и о мучительных сомнениях в собственном уме, и о любви к литературе, и о вечерах в музее Прадо, и об отношениях с матушкой Луисой Магдаленой. Мне давно не приходилось встречать такой чуткой и внимательной собеседницы. Когда пришло время кофе, Мануэль поднялся на ноги.
— Если ты не против, тетя, мы с Лусией выпьем кофе в библиотеке.
— Как хотите. Обо мне не беспокойтесь.
Мы хотели помочь убрать со стола, но Агеда отказалась. Прихватив поднос с кофейными чашками, мы отправились в библиотеку, удивительную комнату, в которой я раньше не бывала.
Переступив порог, мы оказались в прямоугольном зале с камином, в котором весело полыхал огонь. Все пространство вдоль стен занимали книжные стеллажи. Сотни и сотни томов, многие из которых выглядели старинными и дорогими. По сторонам камина стояли два широких кресла, обитые потертой зеленой кожей. Обстановку дополняли художественные альбомы на широких полках, пишущая машинка и коллекция старинных тростей в цилиндрических подставках. Книги и бумаги находились в головокружительном беспорядке, который контрастировал с идеальной чистотой. Мне захотелось сбросить туфли и устроиться в кресле, поджав ноги.
— Добро пожаловать в святая святых, Лусия. Вот она, наша знаменитая библиотека, главное сокровище семьи.
— Теперь я понимаю, почему ты стал историком, — улыбнулась я, оглядывая чудесную комнату. Над камином висело несколько портретов: трое мужчин и четыре женщины. Мне показалось, что это был шестнадцатый век, может быть, семнадцатый.
— Что правда, то правда, — задумчиво отозвался Мануэль. — Здесь так тихо, что можно услышать голоса книг. Платон и Кант спорят прямо на полке. Перефразируя Библию: мудрость разлита в воздухе…
Мануэль уселся в кресло и жестом предложил мне располагаться рядом. Его щеки раскраснелись от выпитого за обедом вина. Он казался моложе и красивее, чем обычно.
Я подсела к Мануэлю, и он обнял меня за плечи. Я пыталась расслабиться, вообразить, что я у себя дома, но меня по-прежнему что-то смущало. По правде сказать, я знала о Мануэле слишком мало.
— А ведь ты меня почти не знаешь, — проговорил он, словно прочитав мои мысли. — Я, не спросясь, вторгся в твою жизнь. Ты так молода. За столом я как раз думал об этом. Мое отрочество было полно страхов и сомнений. Я был одинок, совсем как ты. Мы оба рано остались сиротами. Возможно, поэтому мы так легко находим общий язык.
— Вполне естественно, что мне одиноко в монастыре, ну а ты почему одинок? Отчего ты до сих пор не женился?
— Я слишком хорошо себя знаю. Я женат на книгах, на истории, на этом доме. Этого мне вполне достаточно. Можно сказать, что уединение — это мой сознательный выбор. Я принимаю жизнь такой, какова она есть. И довольствуюсь тем, что имею.
— Я тоже не страдаю от одиночества, — поспешно призналась я, чтобы завершить неприятный разговор. — Ты взял сюда платье Хуаны?
