Трэйси Петерсон - Любит, не любит…
Она покачивалась. Только его рука, обвитая вокруг ее талии, не давала ей упасть. Аманда вцепилась в его плечи, ерошила волосы, затем она поднялась на цыпочки, отдаваясь его ласкам.
Он не разочаровал ее, изливая нежность на горящее желанием тело, так пирог заливают горячим шоколадом. Аманда обвила руки вокруг его шеи и потеряла ощущение времени и пространства.
Вдруг Эдвин приостановился и поднял голову, издав глубокий, гортанный стон. Она ощутила его обжигающее дыхание.
— Мы не можем сейчас, — произнес он. — У меня ничего нет с собой.
Аманде было все равно. Бедняжка еле различала слова. Единственное, чего она желала, чтобы он не прекращал свои ласки, чтобы они оба по мановению волшебной палочки утонули в едином потоке наслаждения.
Но здравый смысл все же прорезался где-то в глубине и ее сознания.
— Ты хочешь остановиться?
— Глупый вопрос, — простонал он.
Его руки еще крепче обняли Аманду. Она чувствовала, как наслаждение растекается по всему телу и все нарастающим потоком струится по жилам. Не в силах сдерживаться, она вскрикнула и обвила Эдвина ногами. Он ответила ей стоном, и все закрутилось вокруг, затанцевало, как пламя, вздымающееся к небу.
Лунный свет заливал пространство беседки, она прикрыла глаза. В самый последний момент Эдвин обхватил ее за талию, оторвал от себя и, как ребенка, опустил на гладкую каменную скамью. Аманде показалось, что ее за одну секунду подняли со дна океана, и она потеряла ощущение реальности…
Эдвин прислонился затылком к стене и закрыл глаза.
Они просидели так вечность. Аманда, должно быть, впала в дрему и спохватилась, когда Эдвин нежно произнес:
— Милая, надо идти. Уже светает.
На минуту ей показалось, что все, что между ними произошло, ей просто приснилось. Но его сильные руки все еще обнимали ее, а ее тело было обнажено. Она взглянула на Эдвина, прикоснулась кончиками пальцев к его губам.
— Нам надо идти, Аманда.
— Да, — согласилась она, суетливо ныряя в шелковую рубашку и набрасывая халат.
Они рисковали быть замеченными в столь пикантной ситуации. Если бы на них случайно наткнулись проснувшиеся спозаранку ученики, то их авторитет мог лопнуть как мыльный пузырь.
По дороге домой никто из них не проронил ни слова. Эдвин подвел ее к задней двери, поцеловал на прощание и, шепнув «поговорим позже», исчез за углом.
Теплая домашняя атмосфера обволакивала ее как дымка. Она долго прислушивалась к окружающим звукам и, не услышав ничего особенного, поднялась к себе.
Аманда как будто попала в иной мир, словно все вокруг стало нереальным. Простыни источали холод, когда она забиралась в постель. Перед глазами танцевали образы — невероятные картинки, на которых она млела в объятиях Эдвина, его темная голова покоилась у нее на груди, а ее ноги нежно обвивали его торс.
Еще никогда она не отдавалась желанию с такой силой. Аманда даже не предполагала, что способна на такое. Похоже, только Эдвин мог пробудить в ней подобную страсть…
В беспощадном свете дня произошедшее все еще казалось сном. Подпрыгнув на постели от звука будильника, молодая женщина пришла в себя и села в кровати. Первое, что она увидела, была фотография Николаса, которая стояла у нее на туалетном столике.
Чувство вины охватило ее, и Аманда поняла, что прошлой ночью поступила ужасно. О чем она думала? Только о собственном удовольствии и о любовнике.
Загнав себя под душ, она вздрогнула, когда холодные струи побежали по ее коже. Как теперь смотреть в глаза Эдвину? И кому бы то ни было вообще? Почему-то ей казалось: то, что ночью происходило между ними, уже стало известно всему миру.
— Какое-то сумасшествие! — твердила она себе, одеваясь. Никто ничего не узнал. Никто и не должен узнать!
В столовой Аманда не смотрела на Эдвина, она выбрала дальний стол и ушла с завтрака раньше всех.
Когда колледж опустел и все разошлись по классам, он постучал в ее кабинет. Она виновато взглянула на него, теребя в руках нож для бумаг.
Эдвин вошел и закрыл за собой дверь. Его взгляд упал на костяной ножичек.
— Я надеюсь, это не для меня?
— Пока нет. Зачем ты пришел?
На его губах появилась ухмылка, глаза засияли.
— Угадай с трех раз!
Он подошел к столу, Аманда тут же вскочила со стула, отвернулась и стала бессмысленно смотреть в окно, сложив руки на груди.
Эдвина это насторожило.
— Что случилось, милая?
Она сделала глубокий вдох, прежде чем повернуться к нему, и не стала отходить от окна. Эдвин стоял напротив, с противоположной стороны стола, его глаза неотрывно следили за ней.
— Я понимаю, что мы не можем делать вид, будто прошлой ночью ничего не произошло. Но я должна быть уверена, что больше подобное не повторится.
Ей казалось, что Эдвин ее не слышит. Он никак не отреагировал, взгляд все так же был прикован к ней, лицо ничего не выражало. Только ноздри слишком расширялись, когда он вдохнул.
— Почему?
Аманда беспомощно взмахнула руками.
— Разве не очевидно?
Его голос стал жестче.
— Вообще-то, нет. Я, наверное, больной или ничего не понимаю. Может, объяснишь?
— Я — жена Николаса…
— Вдова, — поправил он. Его челюсти сжались до такой степени, что кожа вокруг рта побелела. — Мне жаль, я понимаю, что тебе больно так думать. Но это факт, с которым не поспоришь.
— Всего несколько месяцев!
— Какая разница? Ты что, собираешься жить монашкой до конца своих дней?
Она уже почти смирилась с этой мыслью, но Эдвин как всегда перепутал ее планы.
— Все равно, что-то менять еще слишком рано.
— Но вчера ты так не думала.
— Я вчера вообще никак не думала! — закричала она раздраженно. — Мы оба ничего не соображали.
— Говори за себя! — разъярился он. — Если бы я не шевелил мозгами, то взял бы тебя прямо там, не принимая во внимание вообще ничего, никаких условий! Я не думаю, что это было бы правильно…
У Аманды перехватило дыхание при одной мысли о том, что сейчас произнес Эдвин.
— Я хочу тебя, и не надо притворяться, что ты меня не хочешь, — сказал он.
О, она-то хотела! Причем с такой неистовой силой, что даже сама себя боялась. Вонзая ногти в ладони, Аманда отчаянно заставляла свой разум исполнять порученные ему обязанности.
— Это просто желание секса.
Эдвин подбоченился и усмехнулся.
— Просто секса? — повторил он. — Секс — очень важная часть человеческой жизни, дорогуша. Продолжение рода, знаешь ли, зависит от него.
— Надеюсь, ты не планировал продолжать свой род прошлой ночью?
Внезапно перед глазами Аманды возник кареглазый мальчуган — совсем как Эдвин, каким тот мог быть в детстве. Странная смесь нежности и желания иметь ребенка охватила ее, но она одернула себя.
