Трэйси Петерсон - Любит, не любит…
— Скажи… Зная, кем, по-твоему, я являюсь, почему ты вдруг поцеловал меня?
— Так… Решил, что ты изменилась. Так же как и я, когда мною занялся Николас. Камни в тебя бросать не собираюсь.
— Ну и на этом спасибо!
— Зачем вспоминать старые грехи…
— Что ты! Тебе же так интересно копаться в чужом белье… Продолжай!
— Ты действительно так считаешь?
— Я думаю, ты с самого начала думал обо мне нелестно, причем совершенно без причины, просто из крайней, болезненной подозрительности.
Эдвин рассмеялся.
— Откуда взялась такая бредовая идея?
— Нетрудно догадаться. Может, ты с виду и был взрослым, когда мы с Николасом поженились, но вот в душе оставался маленьким напуганным ребенком, который боялся остаться отверженным в очередной раз. Поэтому тебе и взбрело в голову пойти к Николасу, вместо того чтобы обсудить со мной то, в чем, как ты считал, меня уличил.
— Я действительно все видел. И, как уже заметил, я долго не собирался сообщать об этом твоему мужу. Мучился этим несколько недель…
— Что ты мог видеть?! — укоризненно произнесла Аманда. — Только меня и напуганного подростка…
— Которому вот-вот должно было исполниться восемнадцать!
— Бедняга был в отчаянии, переживал, что с ним будет, когда придется покинуть колледж. Ты же помнишь, что дела у него шли не очень… Травма руки не позволяла толком освоить ни один музыкальный инструмент. Максфилд понял это слишком поздно, и что ему оставалось делать? Выставить его обратно на улицу? Дома мать-алкоголичка и отец, который не давал денег под предлогом того, что она их все равно пропьет, а у Питера еще были сестра и брат. Парню приходилось разрываться между занятиями и зарабатыванием хоть каких-то грошей для семьи. Он рассказывал все это мне и расчувствовался, и я просто поддержала его.
Это было ошибкой, но было бы жестоко оставить его проблемы без внимания и проигнорировать боль и переживания.
— Когда он перестал плакать и поднял свое лицо, я поцеловала его в щеку.
Эдвин кинул на нее недвусмысленный взгляд.
— А он… истолковал это неверно?
Да. Губы Питера вдруг так нежно прижались к ее губам и были такими горячими и дрожащими, что их соленый от слез вкус привел ее в смешение чувств жалости и растерянности.
— Он просто растерялся. Я оттолкнула его, но не слишком резко. Мне не хотелось совсем сломить несчастного паренька. Но до него дошло, что он поступил некорректно. И Питер извинялся чуть ли не до самого порога дома. Прекратил только, когда мне удалось его убедить, что я не оскорблена, просто это не должно повториться снова. Он несколько дней не решался смотреть мне в глаза.
Аманде было все равно, верил ей Эдвин или нет. Он воспринял ее слова спокойно, никак на них не реагируя.
Она беспомощно опустила руки.
— Это было отнюдь не преступление! И тогда, оказавшись в музыкальной комнате, я действительно хотела подружиться с тобой, просто подружиться! Ты превратно понял меня! Мне и в голову не могло прийти, что у того, что я тогда тебе сказала, может быть какой-то другой смысл.
Его губы напряглись.
— Ты что-то там произносила по поводу того, что Николас, мол, слеп. Если это значило не то, что я подумал, тогда что?
— Я хотела объяснить, что рано или поздно он заметил бы нашу враждебность! И это его могло очень расстроить.
Эдвин даже не старался вникать в смысл произнесенных ею слов, пропуская их мимо ушей. Его взгляд был все еще недоверчивым и абсолютно холодным.
С замиранием сердца она произнесла:
— Ты и об этом рассказал Николасу?
— Нет. — Чувствуя, что не все сказал, он добавил: — Я не смог.
И жук свистит, и бык летает… Аманда беспомощно опустила плечи.
— Ничто из того, что ты обо мне думал, не является правдой. Но твое мнение вряд ли что-то изменит, предполагай, что хочешь.
Она открыла дверь, и он не встал у нее на пути.
Аманде должно было стать лучше после столь откровенной беседы, но облегчения не чувствовалось. Она устремилась к себе в спальню, кулаки ее были сжаты, щеки горели.
Значит, он считал, что она изменилась?! И любовь благородного человека сделала из лягушки принцессу. После долгих лет отторжения Эдвин пришел к заключению, что теперь она стала достойна его постели!
Да скорее ад замерзнет, чем она там окажется!
Ее собственная кровать еще никогда не казалась такой одинокой. Уже в сотый раз Аманда перевернулась и приняла привычную позу. Где-то в ночи верещала ночная птица.
В голове звучал голос Эдвина: «Ты придешь ко мне?» Ее тело дрожало при воспоминании о его прикосновении к ее груди, о его напряженных мускулах…
Нельзя думать об этом!
Руки сдавили подушку, она сжала веки, но никак не могла избавиться от образа Эдвина, возникавшего у нее перед глазами. Вот он разглядывает ее, стоя невероятно близко. Его длинные пушистые ресницы опускаются ниже и ниже, губы тянутся…
Измученная, она перевернулась на спину. Вдруг на лестнице послышался какой-то звук. Аманда замерла и прислушалась, ожидая, что будет дальше.
Ее сердце быстро забилось. Неужели Эдвин настолько отчаянный, что посмеет прийти к ней и заняться любовью?
А если б он все же явился, сумела бы она отказать? Хотела ли она ему отказать?
Звук повторился, но на этот раз менее четко. Старые деревянные полы иногда скрипели сами по себе — просто рассыхались. Конечно, никто не поднимался по ступеням.
Она подождала еще несколько минут. Тишина. Но сон покинул ее. Окно было распахнуто настежь, но в комнате все равно стояла духота. Аманде никак не удавалось заснуть.
Вздохнув, она поднялась, набросила на себя халат и сунула ноги в шлепанцы.
Ступени скрипели, когда она спускалась по ним в темноте. Только лунный свет струился через окна. Она добралась до входной двери и вышла наружу.
Аманда решила пройтись вдоль дороги. Но женщина в ночной рубашке и халате, в столь поздний час идущая по дороге, могла нарваться на неприятности. Поэтому она тут же отказалась от сомнительного желания и предпочла отправиться по каменной дорожке к любимой беседке.
Она уже почти дошла, когда заметила в летней постройке какое-то мелькание. Испугавшись, Аманда стала внимательно вглядываться в темноту. Но все было спокойно, и она решила, что ей почудилось.
Может, это опоссумы тревожили ночной покой деревьев. Лучше их не беспокоить, потому что, хоть они пушистые и симпатичные, у них сильные когти и острые зубы, которые зверьки могут применить, если почуют, что к ним явился незваный гость.
Продолжая путь, Аманда поглядывала на дорожку перед собой. Задвигались тени, и в проеме беседки внезапно появилась фигура.
