Кейси Майклс - Трудный выбор
Если бы я был грабителем, подумал Тед, я бы давно деру дал, только б меня и видели.
— Синдбад! Синдбад!.. Это я! — воскликнул Тед. Он не осмеливался двинуться с места, понимая, что пес его не узнал. — Хороший песик, Синдбад. Хороший сторож! — сказал Тед ласково. Пес склонил голову набок, вглядываясь в темноте в стоящую у дверей фигуру. — Ну же, дружище, встряхнись… Неужели ты не узнаешь своего хозяина?
Рычанье перешло в поскуливание и почти сразу же в отчаянный лай. Синдбад радостно кинулся к хозяину, как безумный вертя хвостом и сбив по пути корзинку с рождественскими открытками, которую Джиллиан поставила на низкий столик возле парадной двери.
Вне себя от счастья, пес начал кружиться на месте все быстрей и быстрей, затем, позабыв свои обычно приличные манеры, стал прыгать на Теда и наконец положил огромные лапы ему на плечи и принялся лизать лицо.
— Так-то лучше, — сказал Тед, высвобождаясь из его восторженных объятий. — Хоть ты меня и обмусолил всего… А где же Джил, парень? Ей пора бы бежать сюда со всех ног. Или я ошибаюсь: ее нет дома и ты только потому так рад меня видеть, что ждешь, не дам ли я тебе поесть?
Он попал в точку: Джиллиан не было дома, а миска Синдбада оказалась пустой.
Насыпав в одну миску сухого корма и налив в другую свежей воды, Тед вытащил из холодильника банку с холодным чаем. Он невольно обратил внимание на то, что полки ломятся от всевозможных вкусных вещей, в том числе там был большой окорок — видимо, главное блюдо на первом рождественском обеде супругов Хэккет, открывающем их семейную традицию, — и направился обратно в столовую, чтобы включить автоответчик.
Напрасно, его там ничего не ждало. Отсутствие Джил было необъяснимо, но Тед утешился мыслью, что, очевидно, она выскочила ненадолго — купить ему еще один подарок, прежде чем закроются магазины. Засунув в рот сразу несколько имбирных печеньиц, Тед подхватил вещи и поднялся наверх, чтобы переодеться, прежде чем Джил вернется домой.
Спустился он минут через двадцать — волосы все еще мокрые после душа — и, набрав полные руки подарков, привезенных из Сан-Франциско, направился в гостиную.
— Вот это да! — воскликнул он, заметив свою детскую коробку с елочными украшениями, про которую давно позабыл.
Став на колени, чтобы положить под елку свои подарки, с трудом удерживаясь от соблазна потрясти или взвесить на ладони те, что уже там лежали, Тед принялся перебирать украшения, которые были в коробке. Каждое из них, стоило ему взять его в руки, вызывало воспоминания о детстве, о родителях и радостных рождественских днях, проведенных вместе с ними.
Держа в руке пластмассовый бейсбольный мяч с опоясывающей его надписью «Детройтские тигры», Тед пошел в кухню и тут услышал в двери щелканье ключа.
— Вояка, — начал он, еще не дождавшись, когда откроется дверь, — не могу передать, как я рад был увидеть эти старые елочные игрушки!.. Я и не помнил, что сунул их здесь куда-то и… Джиллиан! — Он остановился как вкопанный. — Что, ради всего святого?..
— Добро пожаловать домой, любимый, — приветствовала его Джиллиан робко, почти со страхом, в то время как Барбара кинулась выдвинуть для нее кресло, а затем велела подруге, что было вовсе не обязательно, сесть в него.
С трудом добравшись до кресла, Джиллиан протянула костыли Теду, который механически взял их, и села, указывая рукой на пластмассовую «воздушную шину», покрывающую ее левую ногу от лодыжки до исцарапанного колена.
— Смотри, Тед, какой подарочек я получила на Рождество, — весело продолжила она, — и мне даже не пришлось просить об этом Деда Мороза.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Я думала, здесь будет теплей, — сказала Джиллиан. Тед подложил ей под больную ногу подушку и оперся о перила балкона. — Градусов шестнадцать-семнадцать, не больше. Разве мы не в «солнечной Калифорнии»?
Тед улыбнулся.
— Мы в солнечной Калифорнии, Вояка… но не на Майами-Бич. На калифорнийском побережье морской климат — здесь прохладное лето и теплая зима. Хотя кто-то при мне удивлялся, что в этом году еще не было морозов.
— Я не знала. Удивительно. Хорошо, что ты укладывал мои вещи, дорогой, не то бы я сейчас замерзла, хоть и светит солнце. А теперь мне чудесно. Я тебе уже говорила, как мне нравится этот тренировочный костюм?
— Говорила, — ответил Тед, с улыбкой глядя, как Джил поглаживает рукав куртки такого же темно-зеленого цвета, как и брюки, — но можешь сказать снова, если хочешь. Я не перестаю гордиться тем, что сам выбрал его. Видишь ли, у меня совсем нет опыта приобретения рождественских подарков для женщин… Если припомнить, то последний раз я покупал их очень давно. Это была сковорода для матери… Не очень романтическая покупка… Ты уверена, что тебе удобно, Вояка? Я могу достать еще одну подушку, если надо. Знаешь что, я принесу, а ты сама решишь, нужна она тебе или нет. — И, пройдя мимо жены, Тед проследовал в гостиную.
Джиллиан улыбнулась ему. С той самой минуты, как она появилась на костылях в кухне их аллентаунского дома и преподнесла ему «подарок» — вывихнутую, к счастью, не сломанную лодыжку, — Тед держался изумительно.
Он взял на себя украшение елки, приготовил первый рождественский семейный обед… и делал все без единого слова жалобы. Он даже не сказал ей, что она никогда не поскользнулась бы на льду, если бы жила с ним в Сан-Франциско, потому что в Сан-Франциско не бывает льда на улицах… И уж точно не бывает снежных бурь.
Спустя три дня они перебрались в Калифорнию, где Джил решила остаться до конца рождественских каникул, которые в школе Бэрда длились три недели. Стив находился в рейсе и должен был вернуться только накануне Нового года и тут же улететь к родителям в Хьюстон, так что весь дом был к их услугам, а ее «воздушная шина», как оказалось, почти не мешала превратить этот промежуточный эпизод во второй медовый месяц.
И в довершение всего Тед был так внимателен, так заботливо ухаживал за ней — подобного удовольствия Джиллиан была лишена с детских лет! Помнится, последний раз что-то похожее она испытывала в двенадцать лет, когда заболела инфлюэнцей и мать не отходила от нее ни на шаг, то взбивая подушки под головой, то пичкая домашним куриным бульоном…
Заметив внизу старика, выгуливавшего собаку, Джиллиан подумала о Синдбаде. Она была так благодарна Барбаре и Питу, которые вызвались присмотреть за ним.
— Избалуют они его к тому времени, как я вернусь, — тихонько проговорила она.
— Кого избалуют, дорогая? — спросил Тед, вновь появляясь на балконе с подушкой, взятой с кровати. — Уж не меня ли? Да, верно, меня. Когда твоя нога заживет, ты в свою очередь начнешь надрываться за двоих — разложишь по алфавиту приправы («п» стоит перед «р», не забудь; сейчас у меня только и есть что «с» — соль и «п» — перец), выгладишь мою форму и станешь кормить меня очищенными дольками грейпфрута, в то время как я буду нежиться на ковре, положив голову тебе на колени.
