Люси Эллис - Плененная невинность
— С ним-то у тебя оргазма не было.
— Откуда ты знаешь?
Алексей бросился к ней так быстро, что она не успела оттолкнуть его. Он обхватил ее предплечья руками и впился в ее губы жадным, неистовым поцелуем, с напором, подчиняться которому Мэйзи не хотела. Но потрясение, желание оказаться в его объятиях и стремление получить ответ на свои чувства сломили ее сопротивление, и она, тихонько застонав, ответила на его поцелуй.
Алексей отстранился, удовлетворенный, и отпустил ее.
— А вот откуда. Только со мной, больше ни с кем.
— И когда же ты это понял? Сегодня? Вчера? На прошлой неделе? — гневно спросила она.
— Семь недель назад, — прорычал Алексей. — Ты была со мной шесть недель и пять дней.
Мэйзи удивилась тому, что он вел счет этим дням. В ее душе загорелся крохотный огонек надежды.
— Мне понадобилась целая неделя, прежде чем я решился, — продолжал он. — Очень долго, если учесть, что ты была готова уже в ту ночь в Лондоне.
Огонек погас. Мэйзи едва сохраняла самообладание — раньше она никогда не видела Алексея таким. Он мог быть холодным, но пошлым — никогда.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты меня слышала. Я помню, как ты ответила на мой поцелуй, обняв меня ногами за талию. Ты была готова с самого начала.
— Нет, неправда. Ты передергиваешь. Мне было очень стыдно, и я не могла поверить, что допустила такое… — Она осеклась, увидев выражение триумфа на его лице.
Дура. Она призналась-таки в том, о чем говорил Алексей, и позволила ему отвлечь себя от действительно важной темы.
— Ну конечно, так стыдно, что тебе не терпелось прыгнуть со мной в постель с того дня, как я появился на вилле. Тебе, наверное, нелегко далось все это ожидание. Так что понятно, почему ты распалилась, как только твоя спина коснулась кровати.
Мэйзи уставилась на Алексея, не двигаясь с места и мысленно повторяя: «Не может быть… Не может быть…»
Он ждал от нее ответа, но она продолжала смотреть на него невидящим взглядом каменной статуи. Он был упрям — упрямее Мэйзи — и вполне мог выиграть эту битву за счет упрямства.
Алексей взмахнул рукой, выругавшись по-русски, и развернулся, чтобы уйти. Потом он снова повернулся к Мэйзи и сказал:
— Вот какой я, Мэйзи. Я — тот, кто перевернул твою жизнь, уволок тебя в постель и теперь таскает тебя по всей Европе, одевает тебя как куколку и хвастается тобой перед людьми как трофеем.
Она продолжала молча смотреть на него.
— Я — последняя сволочь, Мэйзи, — кричал он. — Такова моя репутация. Похоже, ты — единственный человек на этой планете, который не знает об этом.
Она никогда еще не видела его таким. Раньше он, даже когда злился, всегда контролировал себя. Но ей было что ему ответить.
— А теперь послушай меня, идиот. К твоему сведению, я никогда бы не позволила тебе зайти так далеко в Лондоне. — Ее голос перекрывал шум ветра и океана. — Я спала с тобой лишь потому, что мне самой этого хотелось, и это было тем, о чем я всегда мечтала — ты был ласковым, добрым и внимательным, хоть сам и не считаешь себя таковым. Но мне надоело быть на задворках твоей жизни, и я никогда, никогда не прощу тебе издевательства над моими чувствами, если ты не встанешь на колени и не попросишь у меня прощения, а потом не вылезешь из кожи вон, чтобы загладить свою вину передо мной. — Мэйзи сделала шаг назад. Ее лицо горело, а все тело дрожало. — Начиная с этой минуты.
Она развернулась и пошла в дом. Она сказала все, что хотела, а остальное уже зависело от Алексея.
Она поняла, что, скорее всего, друзья Алексея слышали большую часть разговора на балконе — особенно ее последнюю тираду — но, как ни странно, ей было наплевать. Пусть считают ее дурой, какая ей разница? Она боролась за свою жизнь и за мужчину, которого любила, и не собиралась стыдиться этого.
Когда она села, Валерий, предложив ей стакан чая со льдом, наклонился и прошептал ей на ухо:
— Мы за вас болеем, Мэйзи. И, кстати, вы шикарно выглядите в этом платье.
Мэйзи густо покраснела, но нашла в себе силы улыбнуться и пожать плечами.
— Валерий, хватит флиртовать с Мэйзи, — мягко сказала Инна.
В комнату вошел Алексей. Он был в гневе и смотрел на нее, стоя у противоположного конца дивана.
Мэйзи сняла пиджак и кинула его в Алексея. Степан захлопал в ладоши, опускаясь на стул рядом с Мэйзи.
— Ого, на это стоит посмотреть, — сказал он.
— Ты попал, Алексей, — сказал Валерий, протягивая ему стакан бренди.
Алексей не взял его.
— Мэйзи, пошли наверх сейчас же.
— Нет. — Она скрестила ноги и сосредоточилась на стакане с чаем. — Но если ты — как ты там сказал? — последняя сволочь, почему бы тебе просто не утащить меня отсюда за волосы?
Алексей возвышался над ней, сверля ее взглядом.
— Ты правда хочешь выяснить все здесь и сейчас?
Алексей говорил спокойно, но в его глазах было предупреждение. Мэйзи вспомнила то утро, когда она сидела на террасе, держа Костю на руках, а он так же смотрел на нее снизу вверх, разбивая ее сердце неосторожными словами о других женщинах.
Только эти слова отнюдь не были неосторожными. Он произнес их намеренно, чтобы удержать Мэйзи на расстоянии — а кроме того, они не были правдой. Неужели он и теперь ей лжет, чтобы оттолкнуть ее?
— Алексей считает, что я слишком хороша для него, — вслух заметила она.
— Так и есть, — радостно отозвался Степан.
— Степан, прекрати! — зашипела на него Инна.
— Он хотел, чтобы я стала его любовницей, но я не любовница. Я его девушка. Правда, он ни разу не подарил мне цветы.
— Или украшения, — вставила Светлана.
— Украшения-то ладно, я сказала ему, что украшений мне не нужно. Правда, о цветах я ничего такого не говорила.
Мэйзи нарочно рассказала всем о том, что происходило между ней и Алексеем. Ей хотелось подтолкнуть Алексея, показать, что он окружен людьми, которые его любят, и она, Мэйзи, в их числе.
— Мне хватило бы одной розы из сада, а может, и букетика полевых цветов с обочины дороги… — Она осеклась — стакан вырвали у нее из рук, а знакомые большие ладони обхватили ее за талию.
Алексей поднял ее с дивана, а она обвила руками его шею и позволила ему себя нести — послушная, как в то утро, когда он соблазнил ее.
— Так я и знал, — сухо заметил Валерий. — Попал он.
Мэйзи взволнованно взглянула на лицо Алексея. Он больше не злился, хотя и был полон решимости. Вместо злости он излучал что-то другое — нечто, что заставило ее инстинктивно прижаться к нему.
— Куда мы идем? — спросила она, хотя и так было ясно — он несет ее наверх.
— Почему мы никогда так не ссоримся? — донесся до них высокий голос Светланы.
