Энн Макалистер - Дикая кошка
Так, понятно, Кэт ей ничего не сказала. Да и он не станет.
Заехав после больницы домой, Янис взял доску для серфинга и отправился на пустующий в такую мокрую погоду пляж в надежде, что сможет так вымотаться, что потом заснет от усталости. Ведь ни этой, ни прошлой ночью он так и не сомкнул глаз.
Воспоминания о том, как он любил Кэт всю ночь, казались ему сейчас куда более реальными, чем волны, на которые он взлетал, а потом, вымотавшись до предела, Янис устало побрел домой.
Съев пару кусков холодной пиццы, он пошел в мастерскую, где проработал всю ночь над столиком для сестры. Обычно работа его успокаивала и помогала расслабиться, но на этот раз проверенный способ не сработал.
И сегодня ничего не изменилось. Янис даже пару раз хватался за телефон, чтобы позвонить Кэт, но потом засовывал его обратно в карман. Она его не послушает, зато наверняка послушает свое сердце. Что ж, так даже лучше.
Остается надеяться лишь на то, что ее сердце заговорит раньше, чем она выйдет замуж за Адама Лэндри.
А в одиннадцать часов вдруг раздался звонок в дверь.
Это было так неожиданно, что Янис даже выронил ножку стола, над которой работал. А потом, вместо того чтобы тщательно осмотреть, не повредилась ли она, он лишь мимоходом взглянул на нее, бросил на старый диван и побежал к двери.
Его с ног до головы покрывали опилки и ошметки лака, к тому же он сегодня не брился, но его это совершенно не волновало.
Есть только один человек, который мог бы сейчас звонить ему в дверь. Она все же прислушалась к своему сердцу.
Открывая дверь, Янис чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Вот только увидел он совершенно не ту женщину, что ожидал.
— Мама?
Янис даже зажмурился, но, когда открыл глаза, перед ним по-прежнему стояла Малена Савас. Мокрая и с чемоданом.
— Мама? — обеспокоенно повторил Янис. — Что ты здесь делаешь?
— Я развожусь, дорогой. Ухожу от твоего отца.
Глава 9
— Глупости. Разве ты можешь оставить отца?
— Вот только ты не начинай. Ведь ты один можешь меня понять.
— Я? Это еще почему?
— Потому что все остальные родственники начнут меня уговаривать вернуться к нему, — пояснила Малена, расстегивая пальто.
— Мам…
— Ведь мы так «счастливы вместе». — С этими словами она направилась на кухню, как в свою собственную, и включила чайник. — Они ничего не понимают.
Янис тоже ничего не понимал.
— Но я знала, что ты сможешь меня понять, ведь ты не веришь в брак.
Янис мог бы возразить, что он не верил в брак для себя, а вот в ее очень даже верил. Но лишь молча покачал головой, пытаясь понять, не приснилось ли ему все это.
Родители прожили вместе больше сорока лет, и их брак всегда казался ему чем-то незыблемым и нерушимым.
— Где у тебя чашки? — с кухни спросила мать. Чай она уже нашла.
Янис показал.
— Мам, мне кажется, что ты излишне драматизируешь.
— Я уже сыта по горло этим мужчиной. Он отказывается смотреть правде в глаза, отказывается признать, что и он смертен. Знаешь, что он сказал, когда я напомнила ему о семейной встрече?
— Что ему нужно работать?
— Что ему нужно работать! — Мать уже почти кричала. — А еще, что ему обязательно нужно для этого лететь в Грецию. Что за человек!
Янис лишь головой покачал.
— Я так устала с ним спорить, его ничем не прошибешь, — продолжила мама. — Я так устала.
— Может, тебе нужно не чай пить, а хорошенько выспаться? — спросил Янис, обнимая мать за плечи.
— Возможно. — Теперь она говорила так тихо, что Янис лишь с трудом ее расслышал.
— Я приготовлю тебе постель.
Отнеся ее чемодан в комнату Милоша, Янис задумался, не позвонить ли ему отцу. Знает ли он том, что его оставили? Или отец-трудоголик даже не заметил, что мама ушла?
Постелив постель, он вернулся на кухню.
— Тебе нужно поговорить с отцом.
— Нет.
— Мам.
— Нет.
Янис пристально на нее посмотрел, но она лишь устало улыбнулась и покачала головой.
— Мне нужно поспать, а то я не спала уже несколько дней.
— Я тоже, — пробормотал Янис себе под нос.
Этой ночью он так и не сомкнул глаз, размышляя о том, с чего это весь мир встал с ног на голову, и мечтая о том, чтобы Кэт снова оказалась в его объятиях.
В его жизни.
Через день после того, как Кэт вернулась в Сан-Франциско, она сказала Адаму, что не может выйти за него замуж.
Придя домой после работы, Адам очень обрадовался, что она наконец-то приехала, но, когда она вернула ему кольцо, его радость малость поугасла.
— Дело не в тебе, дело во мне, — пояснила она.
И самоуверенный Адам сразу же ей поверил.
— Я так и подумал, что у тебя возникли какие-то сомнения, когда ты так долго возилась с выбором платья. Похоже, ты поняла, что светская жизнь тебе не подходит.
И в этом все дело? Янис тут вообще ни при чем? Остается надеяться, что Адам понял ее мотивы лучше, чем она сама.
— Но ты же все равно пойдешь со мной на бал? Ведь так?
— А ты все еще этого хочешь? — удивленно спросила Кэт.
— Ну, теперь у тебя есть платье, а мне не с кем идти. — Адам развел руками и с надеждой улыбнулся.
И Кэт вдруг поняла, что согласна на это.
— Хорошо, но только не думай, что это что-то изменит…
— Я понимаю.
— …и если ты действительно уверен, что этого хочешь.
— Конечно хочу, почему нет?
И действительно, почему? А так ей хоть будет что рассказать бабушке. Ведь по телефону она не стала говорить, что ушла от Адама, лучше она это как-нибудь скажет при встрече.
И бабушка вряд ли этому удивится или расстроится.
Да и сама она не слишком расстраивалась, во всяком случае, не из-за разрыва с Адамом.
А расстраивалась она из-за Яниса, которого не могла выкинуть из головы ни днем ни ночью. Когда три года назад он заявил, что не собирается ни на ком жениться, она убежала в другой город, так что ее жизнь полностью изменилась, и у нее просто не осталось времени, чтобы вспоминать о нем.
— И как, помогло? — насмешливо спросила она у себя.
А теперь она полностью отдалась воспоминаниям, чувствуя, как с головой погружается в отчаяние.
Может, если она сейчас настрадается, то потом и думать о нем забудет? Хотя вряд ли стоит на это рассчитывать. Если вдруг Бог не наградит ее амнезией, то она так всю жизнь и будет о нем горевать.
Хорошо, хоть в библиотеке она работает с детьми. Рядом с ними просто невозможно оставаться жалкой и несчастной. Дети такие живые и веселые, что волей-неволей приходится под них подстраиваться. Вот только, глядя на одного двухлетнего малыша, Джексона, она каждый раз вспоминала Гарри, и у нее застревал комок в горле.
