Миранда Ли - Крик молчания
— О боже, Одри!
Она сжалась, услышав, как ей показалось, упрек в его словах. Ее охватило ощущение своей недостаточности и несостоятельности. Она была безнадежна, бесполезна, тупа!..
— Нет-нет, — нежно проговорил он и начал снова покрывать поцелуями все ее лицо.-Я вовсе не сержусь на тебя. Просто… я слишком возбужден, любовь моя. Он провел пальцами по ее лбу, щекам, рту.
— Ты такая чудесная, и я так сильно хочу тебя. Ты понимаешь, что я говорю?
Она заморгала. Сердце ее отчаянно билось, мозг как бы был в тумане. Да, да!-подумала она в радостном изумлении.
— Я тоже хочу тебя!..-прошептала она, задрожав.
— Ведь ты же не холодная…-поддразнил он. Она покачала головой. Он хрипло вздохнул.
— Я хочу снять с тебя одежду, Одри. Хочу видеть тебя, трогать тебя… Прямо здесь. Но если ты предпочитаешь спальню, мы могли бы подняться наверх.
У нее стало сухо во рту, сердце забилось еще сильнее. Она не узнала свой голос.
— Годится и здесь.
Он склонился над ней и поцеловал снова, отвлекая ее внимание от работы своих пальцев, поспешно расстегивающих пуговицы на ее платье. Большинство из них скоро были расстегнуты, как и передняя застежка лифчика, и его руки начали проделывать чудесные вещи с ее грудями.
Слишком чудесные. Кровь зашумела в ее голове, а сердце забилось так бешено, что она испугалась, как бы оно совсем не развалилось на части. Но когда он задрал подол и начал освобождать ее от одежды ниже талии, она, задыхаясь, оторвала свой рот от его.
— Все в порядке, — успокоил он ее, заканчивая начатое дело, пока она не оказалась полностью обнаженной ниже талии. И хотя Одри не стыдилась своего тела — оно было достаточно хорошо, — она все же застеснялась под прямым взглядом Эллиота. Она никогда бы не позволила Расселлу, смотреть на себя так нагло. Ни за что!
Но она ведь любила Эллиота. Действительно любила его. А он смотрел на нее с таким восхищением и с таким откровенным желанием.
—У тебя прекрасное тело, Одри, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать сначала один напрягшийся розовый сосок, потом другой.
Одри подумала, что сейчас умрет от наслаждения, и с дрожью в голосе прошептала:
— О, Эллиот!..
Он поднял голову, чтобы рассмотреть ее со слегка ироничным выражением.
—Мужик, должно быть, был сумасшедший, — пробормотал он.-Неужели он не видел тебя? Он что-слепой!..
Он снова поцеловал ее в губы, на этот раз довольно свирепо, пока его руки рыскали под оставшейся одеждой, находя ее самые интимные места и доказывая тем самым, что Расселл знал о женском теле не больше, чем средневековье о классической музыке.
Когда она застонала от удовольствия, Эллиот внезапно сел, подняв и ее в сидячее положение, освободил ее от остатков платья, отбросил его в сторону и так же поступил с уже расстегнутым лифчиком. Долгую минуту он просто пялился на ее обнаженное тело, потом начал срывать галстук со своей шеи.
— Помоги мне, Одри, — приказал он, глядя на нее потемневшими глазами.
Она подчинилась, и их дрожащие руки вместе раздели его без намека на тонкость и без уважения к стоимости его одежды. Пиджак, рубашка, пояс, ботинки, носки. Когда дело дошло до брюк, им пришлось встать, и сердце Одри бешено забилось, когда она увидела его в обнаженном мужском величии. Она уставилась на него, наслаждаясь видом его стройного мускулистого тела, которое превосходно служило ему на головокружительных скоростях во время спусков по снежным склонам.
Ее глаза нервно опустились на украшение его мужественности, гордо стоящее и большое настолько, что она даже и не подозревала, что такое может быть. Она судорожно проглотила слюну.
— Я должен кое-чем заняться, — прохрипел он, — пока не забуду.
Когда он снова повернулся к ней, она сделала шаг вперед и прижалась к нему своим возбужденным обнаженным телом. В ответ он простонал, поднял ее руки на свою шею и захватил ее губы в лихорадочном поцелуе. Его руки прошлись по ее обнаженной спине и опустились на женственно податливую плоть ее ягодиц. Он начал прижимать ее ближе и ближе к себе, толкаясь своей возбужденной плотью. Всем своим существом она ощутила, что хотела его, и именно сейчас!
Когда одна его рука опустилась, захватила ее левую ногу, подняла ее высоко, открыв доступ его твердости к мягкой влажной плоти между ее бедрами, она застонала от облегчения. Ощущение притирания этой твердости к ее телу было невероятно возбуждающим. Но вскоре этого уже было недостаточно… Не совсем достаточно… В тот миг когда она хотела попросить его взять ее, он поднял всю ее с ковра и одним движением проник в ее естество.
Задохнувшись, Одри оторвала свой рот от его губ, глаза ее расширились от удивления и удовольствия. Он застонал и улыбнулся ей глазами с полуопущенными веками.
— Надеюсь, тебе так же приятно, как и мне.
— Да, — вздрогнула она в ответ.-О, да… Держа ее обеими руками за ягодицы на весу, он повернулся и опустился в сидячее положение посредине дивана, посадив ее верхом на себя. Чем глубже ее согнутые коленки погружались в мягкую кожу, тем глубже его плоть погружалась в нее. Она закрыла глаза и задрожала от эмоционального и физического экстаза.
Эллиот-ее любовь… ее любовник.
— Люби меня, Одри, — хрипло потребовал он.
Он сказал, чтобы она любила его? Но… но как именно? Для нее все было внове, новая позиция, новое…
— Вот так!-потребовал он и, схватив ее за бедра, сделал ими сладострастный круг, медленно подняв и опустив их.
— О, боже, — прохрипел он.
— О, боже, — повторила она за ним, изумленная ощущениями, которые пронзали ее насквозь.
И все же она была не в состоянии проделать это по собственной инициативе. Ей это казалось слишком… развратным. Эллиот повторил несколько раз свое требование, и вскоре Одри была охвачена диким ощущением растущего наслаждения и напряжения, которые на знали никакого торможения. Постепенно она забыла о своей застенчивости, об опасении, что ее посчитают развратной. Она стала внутренне неистовой. Ей пришлось двигаться все быстрее и быстрее, она откинула голову назад и раздвинула губы в ожидании конца этого безумно эротического путешествия. Ибо он был не за горами, понимала она.
И он наступил, почти напугав ее своей интенсивностью, когда каждое нервное окончание, казалось, заколебалось на лезвии ножа. а всю ее разорвало пополам. Выдох за выдохом вырывался из ее горла.
Эллиот тоже вскрикнул, и она почувствовала его облегчение, теплый вибрирующий поток, когда его тело, казалось, слилось еще теснее с ее собственным.
Она упала вперед, прижавшись щекой к его плечу, глубоко дыша всей грудью. Понадобились века, чтобы наконец успокоилось сердцебиение, и одновременно ее начало обволакивать удовлетворение. Руки Эллиота обвились вокруг ее спины я тесно прижали ее.
