Фрида Митчелл - Прости меня, Кэрол!
Марго улыбнулась, и Кэрол послала ей ответную улыбку. Впрочем, на самом деле Кэрол было не до смеха.
— Честно говоря, я не думаю, что он так переживает из-за меня, то есть, я хочу сказать, это было просто физическое влечение. Конечно, он привык ко мне за эти месяцы, но ведь это не любовь? Он злится на то, что я ему наговорила, а не на то, что между нами все кончено.
— Возможно. Только не забывай, что он столько лет прятал свои чувства, Кэрол! С самого детства! Все переживать внутри — это же с ума сойти можно!
На прощание Марго крепко сжала руку Кэрол:
— Я не скажу, что была у тебя, но на случай, если мы никогда больше не встретимся, скажу: ты одна на миллион, и я была бы чертовски рада видеть тебя членом нашей семьи!
— Спасибо!
Кэрол провожала машину Марго глазами, полными слез, а войдя в дом, разревелась в голос. Подобное прощание означало только одно: тетя Роя все прекрасно понимает, но так же, как и сама Кэрол, считает, что все кончено.
Кэрол выпила еще чашку кофе и отправилась в спальню. Спать ложиться было бесполезно — в таком состоянии, да еще после галлона кофе не заснула бы и Спящая Красавица. В голове билась только одна мысль, вернее, мыслей было много, но все — о Рое.
Работа, ее вечное спасение, только она, вымотав Кэрол до предела, помогала заснуть хотя бы на пару часов, но сегодня Кэрол была лишена и этого лекарства. Что же делать? Без сна она погибнет, не выдержит, сойдет с ума.
Было уже за полночь, когда в дверь раздался стук, и Кэрол, чертыхнувшись, опрокинула чашку с недопитым кофе. Она стала стремительно стряхивать горячие капли с бумаг, но стук повторился, так что пришлось просто переложить спасенные бумаги на стол Сью и кинуться к дверям.
Кого могло принести в такое время? А вдруг это какой-нибудь наркоман? Стук был все настойчивее, и Кэрол, забыв о страхе, крикнула:
— Сейчас иду! Кто там?
Тишина. Полное безмолвие, длившееся вечность, а затем голос, который невозможно спутать ни с чьим другим голосом:
— Это Рой.
Она примерзла к полу, в ушах поднялся шум и звон, в глазах потемнело, а в горле пересохло — по всем признакам она умирала, но пока еще была в сознании.
— Кэрол, открой, это я, все в порядке.
Она медленно-медленно пересекла прихожую, очень осторожно отперла дверь и, уж совсем не дыша, открыла ее. Она почему-то была уверена, что там никого нет.
Он был. Рой. Он стоял на пороге ее дома и смотрел на нее. Какая-то очень отдельно существующая часть сознания напомнила, что она так и не сняла шифоновое нарядное платье, в котором сегодня днем встречалась с клиентом, а волосы у нее растрепаны, но в основном Кэрол была совершенно неподвижна и лишена способности соображать.
— Привет, Кэрол.
Она физически не могла ответить, а серебряный взгляд продолжал ее гипнотизировать.
— Я могу войти? Или у тебя кто-то есть?
— Кто-то есть?
— Я увидел свет в окнах и позволил себе… но если у тебя гости, то…
— Я работала.
Она ответила слишком поспешно, испугавшись, что он подумает, будто у нее в доме мужчина, хотя, возможно, это было бы для него неплохим уроком.
— Так я могу войти? Нам надо поговорить.
Она молча посторонилась, пропуская его в дом. Сегодня Рой был одет в серый тонкий пуловер и черные джинсы. Лицо у него было усталое и какое-то измученное.
Сердце прыгало у Кэрол в груди, но она очень постаралась, чтобы голос звучал уверенно и безразлично.
— Чего ты хочешь, Рой? Уже довольно поздно.
— Я знаю. Ты выглядишь усталой.
— День был долгим, а жара выматывает. Обещали похолодание, но пока что-то незаметно.
— Да, я тоже устал от жары. Вышел из самолета и будто нырнул в горячее молоко. В Штатах прохладнее.
Значит, он только прилетел. Надо бы предложить ему чего-нибудь выпить, но Кэрол боялась лишний шаг ступить, так тряслись у нее все поджилки.
— Я знаю, не стоило так поздно приезжать, но я должен был попытаться… В конце концов, горел свет. Если бы не было света, я бы никогда…
При чем здесь свет, о чем он вообще говорит? Что ему нужно? Бизнес? Приехал сообщить, что расторгает их соглашение? На самом деле Кэрол просто боялась признаться, что надеется — от всей души надеется, — что он приехал по другому поводу.
Ну и дура! Потому что если он приехал не из-за того, о чем ты думаешь, то ты просто умрешь на месте, предостерегающе прошептал внутренний голос.
— Рой… зачем ты приехал?
— Я должен объяснить… Давай пройдем наверх и сядем. Это не займет много времени.
Ну конечно! Это не займет много времени, потому что он приехал не для того, чтобы сказать ей, как он ее хочет, любит и жить без нее не может, не для того, чтобы попытаться начать все сначала, нет, не для этого. Господи, да он может владеть любой женщиной, была ему охота лететь через полмира именно к Кэрол!
Она сходит с ума. Медленно, но верно.
— Нет, я не хочу идти наверх.
— Тогда сядь.
Он положил ей руку на плечо, чтобы усадить в кресло, и это прикосновение обожгло ее. Она двигалась, как робот, не вполне понимая, что делает.
Рой пересек комнату и сел на край стола Сью. Голос его прозвучал резко и горько.
— Ты была права, ты знаешь об этом?
— В чем я была права?
— То, что ты мне тогда говорила. У меня дома. Я не люблю эмоции. Они делают беззащитным, не готовым к нападению. А самая сильная на свете эмоция — это любовь. Меня слишком хорошо научили, что любящий человек слаб вдвойне, втройне, а когда тебя покидает тот, кого ты любил, твоя боль остается с тобой навсегда.
Он говорит о брате и отце.
— Я узнал эту слабость и беззащитность много лет назад и бежал от этого. Как выяснилось, прямиком в ад. Свой собственный. Я много лет врал самому себе. Говорил, что все женщины одинаковы, что ложь и предательство всегда завершают любые отношения и что надо быть дураком, чтобы поверить в любовь. Я бросал многих, а затем женился и сам узнал, каково это — когда тебя не любят и не хотят. За все эти годы стена лжи выросла вокруг меня и заслонила небо. Невеселая картина, правда?
Зачем он ей все это рассказывает? Какая теперь разница!
— Кэрол, ты понимаешь, о чем я говорю?! Я поклялся, что не прикоснусь к тебе пальцем, пока не скажу всего, но это убивает меня!
Кэрол смотрела на Роя Стюарта, потрясенная и завороженная его словами, его отчаянием, его нестерпимо сверкающими серебристыми глазами.
— Я люблю тебя, Кэрол! Я любил тебя все эти годы, любил, желал, хотел с того самого вечера там, у озера, на свадьбе Сирила и Роззи. Я ведь все помнил, каждое мгновение… как ты таяла в моих объятиях, и поверь, такого со мной не случалось ни до, ни после того случая. Мое сердце остановилось в тот вечер и не билось больше ни для кого.
