Кэтрин Джордж - Не упусти любовь
– Догадываюсь. В какой-то момент я сама так подумала. Мне сказали – такое бывает. – Подобие улыбки осветило ее лицо. – Как ты теперь себя чувствуешь? Лучше?
Он кивнул:
– Извини, я слишком нервничал.
Джосс посмотрела в сторону.
– Они положили его в специальный аппарат, но мы оба сможем выйти отсюда уже через неделю или две.
– Ни в коем случае! – Дэн грозно нахмурился. – Подождем. Я переговорю с врачом.
Джосс с испугом посмотрела на него:
– Ты видел ребенка?
Дэн кивнул.
– Он очень маленький, но, как мне сказали, у него все на месте. Единственно, чего нет, – это имени. – Дэн беспомощно посмотрел на двух вошедших медсестер, которые явно ждали его ухода. – Я приду к тебе утром, Джосс, – быстро сказал он. Какой-то миг он стоял в нерешительности, потом нагнулся поцеловать ее в бледную щеку и пожелал спокойной ночи.
* * *
На следующее утро Дэн пришел с букетом великолепных желтых роз. Джосс была в специальной палате для недоношенных детей, рядом с ней в кроватке лежал малыш.
– Ну, теперь ты выглядишь совсем иначе, – облегченно сказал он. – Извини, фиговых листочков не нашел.
– Не беспокойся, – легко сказала она. – Розы прекрасные, спасибо.
Дэн испытующе посмотрел на нее:
– Как ты себя чувствуешь?
– Слегка измочаленной, есть даже синяки, но после всего произошедшего совсем не плохо. – Она напряженно наблюдала за ним, а он вглядывался в спящего ребенка.
– Он больше, чем я ожидал, – сказал Дэн. – И после долгого невыносимого молчания бросил на нее острый взгляд голубых глаз. – А недоношенный ли он, Джосс?
Она посмотрела ему в глаза:
– Почему не спросить иначе и прямо?
В его лице что-то дрогнуло:
– Я имею право знать, я ли его отец. От этого ничего не изменится.
Взгляд ее потемнел:
– Конечно же, изменится.
– Я имел в виду, – начал он, сдерживая гнев, – что считаю его мать моей женой и признаю его своим сыном в любом случае, отец я ему или нет.
Джосс от негодования сжала кулаки под простыней.
– Как благородно, – сказала она, в ее голосе звучало презрение. – Или ты предъявляешь иск на ребенка, прежде чем это сделает Питер Садлер?
– У Садлера ничего не получится.
Джосс испытующе посмотрела на него:
– Ты действительно веришь этому?
– Я хочу... Боже, как я хочу поверить в обратное, – неожиданно устало сказал он. – Поэтому просто скажи, что он не его отец, и я никогда снова не упомяну об этом.
– Неужели же ты думаешь, – сказала она, угрожающе понизив голос, – что я вышла бы за тебя замуж, если бы он был его отцом?
Миг молчания, казалось, длится вечность.
– Нет... нет, конечно, нет.
Джосс смотрела сквозь него:
– И все же ты не уверен.
Глаза Дэна стали похожи на щелочки.
– Единственно, в чем я точно уверен, Джосс, что ты и ребенок принадлежите мне.
Дэн встал во весь свой рост, и ей подумалось, что сейчас он похож на олимпийского бога, свысока взирающего на смертных людишек.
– Вернемся к этому сегодня вечером, – заявил он.
– Ты уже звонил отцу?
– Позвоню ему из офиса. Хочу подождать, пока...
– Пока что? – с любопытством спросила она. – Пока я не подтвержу твое отцовство?
Дэн сжал челюсти.
– Нет, – резко сказал он. – Я подожду, чтобы сказать наверняка, что и ты, и малыш чувствуете себя хорошо.
По крайней мере, «малыш» звучит лучше, чем «ребенок».
– Передай ему, что я люблю его, – сказала Джосс. – Он же сообщит новости Саре и Фрэнсису? А Анне я позвоню сама.
Дэн кивнул и повернулся уходить. В дверях он задержался и спросил:
– Ты придумала имя? Прошлой ночью ты упоминала что-то насчет Валентина.
Джосс пожала плечами:
– Вероятно, бредила.
– Как же мы его назовем?
– Адам, конечно же, Адам Джордж. – Она сухо улыбнулась. – Я собиралась включить имя Сэмуэль. Но твои сомнения по поводу отцовства исключают его.
Дэн сморщился:
– Джосс, послушай...
– Можешь ты уйти сейчас? Пожалуйста! – с неожиданной силой прервала она его. – Я устала.
Дэн пожал плечами.
– Конечно. – Он взглянул на ребенка, потом развернулся и большими шагами вышел из комнаты.
Днем к Джосс пришли Анна с матерью, принесли книги, цветы и часть изящной вязаной одежды. Они помурлыкали над ребенком, немного поболтали с Джосс, и вскоре миссис Херрик вышла, оставив их наедине.
– Я позвонила в офис Питеру и сообщила ему новости, – сказала она, когда мать уже не могла их слышать.
– Зачем? – нахмурилась Джосс.
– Хотелось подразнить его. – Анна скорчила рожу. – Но мне стало его жалко – чувствовалось, что он совсем растерялся.
После возвращения в Кью Джосс постепенно пришла к выводу, что жизнь ее стала утомительно тяжелой: тревожные ночи и дни с кормлением и сменой подгузников, бессмысленные метания в полной панике, потому что ребенок безостановочно кричит. Нэн стала незаменимой. Она навела в доме идеальный порядок и ревностно поддерживала его, уверяя Джосс, что все идет совершенно нормально и маленький Адам скоро будет спокойнее. За всем этим Джосс неожиданно вспомнила, что Рождество почти на носу, и Нэн настояла на том, что посидит с Адамом часа два, пока Джосс будет ходить по магазинам. Джосс помчалась покупать подарки всем, кого только могла вспомнить, не забыв и о сыновьях Нэн; заказав елку и индейку, она, обессиленная, вернулась домой, где мерил шагами комнату приехавший пораньше Дэн.
– Где ты, черт побери, была? – воскликнул он, как только она, увешанная покупками, переступила порог.
– Что? Что случилось? – с тревогой спросила она. – Что-то не так с Адамом?
– Нет. С твоим сыном все отлично. Он с Нэн. Разве ты уже не можешь вспомнить обо мне для разнообразия, понять, что я беспокоюсь? – гневно спросил он, сваливая покупки в холле на столик.
– Это несправедливо, тебя в это время никогда не бывает дома, – возразила она, направляясь к лестнице, но Дэн, едва сдерживаясь, затянул ее в гостиную и закрыл дверь.
– Где ты болтаешься так долго? Ты выглядишь разбитой.
– Я ходила по магазинам, – огрызнулась она. – Впервые с рождения Адама. Пошла купить рождественские подарки... на свои собственные деньги.
Он схватил ее за плечи, его глаза горели яростью:
– Ты думаешь, меня заботят деньги, что ты потратила? Я беспокоился о тебе, женщина.
Джосс обмякла и безудержно разрыдалась. Дэн, тяжело вздохнув, притянул ее к себе и потерся щекой о ее голову.
– Джосс, не плачь. Пожалуйста. – Он поднял кверху ее лицо, достал из кармана платок и вытер ей слезы. – Послушай, мы не можем так дальше жить. Я твой муж, хороший или плохой, но, ради Бога, давай будем друзьями.
