Тигр под елку (СИ) - Зайцева Мария

И то, как кусал в шею, помечая опять собой. И как рвал одежду, жестко, в клочья.

Как подбросил, легко, словно куклу, заставив вскрикнуть и схватиться за напряженные мощные плечи.

Как, жестко глядя в глаза, подавляя, медленно насадил на себя. И меня словно огнем прожгло внизу живота! Выгнулась, прижавшись сильнее к каменному животу, вцепилась до боли в плечи. И каждый сантиметр ощущала, словно в первый раз! Вообще в первый! Словно не было у меня секса никогда и ни с кем! Даже с ним!

Словно… Словно я — девственница. И он — мой первый парень.

А ведь, по сути, так оно и было!

То, что по пьяни после выпускного… Это будто в тумане теперь все. Казалось, что и не было такого никогда!

А было — вот это! Вот то, что сейчас происходило!

Тигр, мой Тигр, светло горящий…

Он горел так, что я вся плавилась, текла, покоренная его жаром и жаждой.

— Не отпущу больше… — прошептал он, словно клятву принося, — не отпущу… Чуть не сдох. Без тебя. Чуть не сдох ведь…

С этими словами он прижал меня сильнее к стене и жестко двинулся, окончательно нанизывая меня на себя одним мощным толчком.

Я вскрикнула, зажмурилась, снова и снова сокращаясь на нем.

Это было что-то чудовищное. Чудовищно прекрасное.

Я не могла себя контролировать!

И Тигр не мог.

Он рычал, лихорадочно целуя меня везде, где доставал, сжимал, не позволяя вообще двинуться, спеленал своим огненным телом. И двигался так, что я от каждого толчка кричала, ловя обжигающие протуберанцы, сладкие импульсы кайфа. Словно растянутый во времени оргазм, все усиливающийся по мере того, как амплитуда движений становилась короче и мощнее.

— Я… Я не могу больше… Мар-р-ра-а-а… — застонал внезапно Тигр и вышел, кончая мне на живот. Прислонился лбом к стене рядом со мной и крупно содрогался от наслаждения.

А я смотрела в пространство за его спиной пустым безумным взглядом. Все еще не в себе. Все еще в сладком мареве удовольствия. Такого оглушительно яркого, что даже непонятно было, реально ли то, что случилось? Или, может, я сплю вообще?

От мысли, что все, что сейчас произошло, могло быть сном, меня пробило ознобом.

Я посмотрела на Тигра, все еще склонившегося ко мне, все еще сжимавшего, не желающего отпускать, выныривать из моря кайфа… Его плечо было совсем рядом, смуглое, покатое… Когда успел стащить с себя футболку? Но успел.

И теперь прижимал меня к своей голой груди. И плечо, мускулистое, татуированное, упругое… Я не удержалась и впилась зубами в эту каменную плоть.

И чуть слюной не захлебнулась!

Невероятно!

Моё!

Моё это!

Тигр, вздрогнув, посмотрел на меня, сощурился…

— Кусачая какая… Зубастая… Надо наказать…

О-о-о…

— Но сначала… Сначала скажи, что замуж пойдешь за меня.

— Подумаю, — ответила я с нескрываемым наслаждением.

— Вот как? В моей сперме вся… — он провел ладонью по моему животу, с удовольствием помечая еще и таким, древним, как мир, способом, — а еще и думать собираешься?

— Да, — кивнула я. И потерлась о него, ощущая, как он в ответ напрягается, снова становясь твердым.

— Пойдешь, — Тигр широко усмехнулся, — пойдешь.

— Подумаю.

— Ну… думай.

Он, поправив меня на себе, пошел в комнату.

— А-а-а… — я чуть удивленно поерзала еще.

— А там кровать. Или тебе удобней на столе думать? А, может, еще у стены хочешь поразмышлять?

— Эм-м-м…

— Ну вот и я думаю… Надо в кровать. Но, если что, есть еще балкон. И подоконник. И пол.

— Я вообще-то не это…

— А я — это. Тебе надо обеспечить условия для размышлений. Я это сделаю.

— Ты слишком уж… Я еще не…

— Не слишком. Уже да. Но… — тут он легко опрокинул меня на кровать и скользнул вперед мягким кошачьим движением, навис надо мной, серьезно глядя в глаза. И я поняла, что он вообще не шутил. Ни одной секундочки. — Но я уважаю твое право на собственное мнение. И оставляю за собой право на него… воздействовать…

И, пока я размышляла, откуда он столько умных слов разом выскреб из мозга, Тигр наклонился и снова поцеловал меня.

Мягко, нежно, настолько сладко, что все мысли лишние из головы выветрились.

Ну что же…

Тигр, оказывается, как и любой представитель семейства кошачьих, умел быть гибким. И использовать разные способы достижения нужных ему целей. И разные аргументы…

Очень. Очень разные… Разнообразные… м-м-м… аргументы…

Пожалуй, я потяну время. Надо же понять, насколько запас аргументов исчерпаем?

Эпилог

— Черт… Черт-черт-черт! Тигр, ты — козел!

— Обидно сейчас было, киса.

— Ничего! Правда глаза не колет! Как ты мог?

— Как-как… Вот так…

— Но я не готова!

— Ты все время не готова… Сколько можно твоего «подумаю, подумаю, подумаю»?

— Столько, сколько нужно! Я говорила, что не уверена в тебе!

— Ай, все! Вон, нас уже встречают…

— Знакомство с родителями! Как ты мог так внезапно? Бо-о-оже…

— Да все хорошо будет. Они тебя уже любят.

— Не поверю никогда!

— Зря. Нани рассказала про тебя.

— Боже… Нани… Такая ответственность… Гад!

— Хорошо, что я тебя выебал сейчас… Не представляю, как бы ты орала, неудовлетворенная, если два раза кончившая так вопишь…

— О-о-о… Гад… Мои волосы… Мои губы… О-о-о… Как я тебя ненавижу! Ни за что замуж не выйду за тебя теперь! Все!

— Вот сейчас это отцу моему скажешь. И маме. И сестрам.

— А-а-а…

— Ну ты чего, киса? Ну не плачь… Блядь, меня возбуждает так… Слезы твои… Сладкие… Ну, хватит, куда мне со стояком к родным? Неприлично… И дорога горная, опасно…

— Что-то тебя совсем недавно эта опасность вообще не колебала! Тормознул прямо на обочине над пропастью! И… И трахнул!

— Ну так потому что адреналин… Сбросить надо было напряг. Думаешь, ты одна волновалась?

— А-а-а, вот как это теперь называется? Потому ты такой спокойный, смотрю! А я? Я? Как мне маме твоей в глаза смотреть?

— Ты — самая красивая… Вон там, салфетки влажные.

— Гад. Ненавижу. Бо-о-о-оже… Губы, как вареники…

— Очень вкусные губы.

— Молчи вообще. Опять не брился. Все щеки красные.

— Мне нравится.

— И засос! Опять на шее засос! Боже, ты — животное!

— Ну, у меня тоже весь затылок в царапинах…

— О-о-о… Больно?

— Поцелуй, пройдет…

— Ох, все! Я-то думала, там что-то серьезное… Как я выгляжу?

— Офигенно. Поехали? А то родители уже в недоумении, наверно, чего мы тут застряли…

— Поехали.

— Ты уже не злишься?

— Очень злюсь.

— Красивая такая, когда злишься… И, Мара…

— Что еще?

— Скажи маме, что сына назовешь Михо.

— Ка-какого сына? Ты чего?

— Как какого? Нашего. Будущего.

— Да я же не беременная!

— Это дело поправимое.

— У-у-у… Ненавижу… А почему Михо?

— Дед так хотел. У него в войну побратим был русский, Михаил звали. Они пообещали друг другу сыновей именами своими назвать. Михаил сдержал обещание, назвал сына Теймуразом. А дед… Дед не смог. Одни девочки рождались. И он все говорил, что первого внука непременно Михаилом назвать надо будет…

— Ох… Я опять плачу…

— Да чего вдруг?

— Так трогательно… Ой… Михаил Тигранович…

— Мне нравится. Звучит. А тебе, киса?

— И мне. Но я еще ничего не решила! Я все еще думаю!

— Ну думай, думай… У родителей дом старой постройки, стены толстые. Хорошо думать будет…

— Бесстыжий.

— Но ты же меня такого любишь? Любишь, ну?

— Люблю…