Эмеральд Бакли - Снова влюблена?
– Какое?
– Ваши слуги, Уильямс и Риордан, вряд ли смогут обеспечить надежную охрану собственности.
По губам старика скользнула слабая улыбка. Лежащая поверх пледа рука шевельнулась, как будто Уолшэм собирался поднять ее, но так и осталась на месте.
– Я уже принял необходимые меры. Особняк будет охраняться частной охранной фирмой, так что из него ничего не вынесут.
Констанс подалась вперед.
– Если можно, сэр, одно дополнение.
– Какое?
– Пусть следят также и за тем, чтобы в особняк ничего не вносили.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду картины.
Несколько секунд Уолшэм смотрел на нее со странным интересом зоолога, наткнувшегося на говорящую мартышку. Потом он медленно кивнул.
– Похоже, мисс, вы знаете обо всем этом больше, чем я предполагал.
Констанс скромно пожала плечами. Старик перевел взгляд на Брайана.
– Вы закончите работу к указанному мной сроку?
– Да, сэр.
– Хорошо. Мистер Дорретти, мой поверенный ждет вас сегодня вечером. Уточните с ним все детали, чтобы не занимать время в субботу. – Уолшэм закрыл глаза.
Поняв, что разговор окончен, посетители поднялись, попрощались и вышли в коридор.
– Ему позвонил твой браг?
– Да, а ты разве против?
– Отлично придумано.
Они уже выходили из больницы, когда Брайан, наклонившись к самому уху Констанс, тихонько спросил:
– Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером?
Она задумалась. Надо бы встретиться с Сибиллой. С другой стороны, Сибилле можно позвонить и договориться о последней встрече, например, в субботу.
– У тебя есть предложение?
– Даже не одно. Вообще-то у меня намечена целая программа.
– Но сначала нам надо убедиться, что в особняке все в порядке. – Констанс остановилась и взяла Брайана за руку. – Хочу тебя поздравить. Твой план удался на все сто. – Не забывай, что мы еще не выяснили, о какой картине идет речь.
– Ты что-нибудь придумаешь, – беззаботно сказала она. – У тебя же всегда все получается.
Глава 13
«Ты что-нибудь придумаешь».
Слова эти звучали в ушах Брайана сладкой музыкой. Их он ждал, их хотел услышать. Именно от Констанс. Брошенные вскользь, они стали для него самой высокой наградой и самой лучшей оценкой. Теперь он был просто обязан довести дело до конца.
– Сколько коллекций тебе еще надо осмотреть?
– Примерно половину.
– Успеешь?
– Надеюсь, что да.
– Тогда выходные можно употребить на кое-что более интересное, – проворчал Брайан, поглаживая ее по спине. – Кроме того, я хочу устроить один небольшой эксперимент, чтобы устранить все сомнения.
Констанс весело рассмеялась и, прижавшись губами к его щеке, прошептала:
– Надеюсь, в этом эксперименте есть место и для меня?
Жар ее губ, неуловимый аромат духов, мягкое прикосновение груди произвели уже знакомый эффект, так что Брайан даже оглянулся, дабы убедиться в отсутствии зрителей.
– Черт возьми, Конни, прекрати свои штучки, – обеспокоенно зашептал он, – или меня арестуют за непристойное поведение.
– Какие штучки? – невинным тоном спросила она, хлопая ресницами.
Чувствуя, что силы сопротивления стремительно тают, Брайан собрал в кулак остатки воли и отправился ловить такси.
Малкольм Кенвуд не находил себе места. Впервые в жизни он оказался в положении, когда ответственное решение нужно было принимать самому. До восемнадцати лет это делали за него родители, потом начальство, еще позже начальство и жена. Совсем недавно, когда судьба подарила ему шанс разом устранить все проблемы, он предпочел переложить часть ответственности на плечи Андреа и поспешил убраться из особняка Уолшэма под благовидным предлогом. Будучи человеком пунктуальным и рассудительным, Малкольм Кенвуд разработал детальный план операции по замене картины, но осуществление его предпочел разделить с Андреа. Сейчас, расхаживая по комнате, он пытался найти выход.
Все шло гладко до вчерашнего дня. Прилетевшая из Лондона парочка делала свое дело, Андреа работала на два фронта, приглядывая за особняком и занимаясь поисками покупателя, а Джереми Уолшэм отдыхал в больнице. Конечно, неделя вынужденного ожидания и томительного бездействия немного выбила Малкольма из колеи, но он успокаивал себя тем, что уже в выходные сделка будет заключена и жизнь вернется в привычное русло. Оставалось только подменить картину.
Они планировали сделать это в субботу. Андреа пообещала взять на себя Брайана Дорретти, а Малкольм должен был вынести из особняка подлинник, оставив на его месте копию.
Планы нарушил странный звонок из Эдинбургского музея. Андреа примчалась к Малкольму через полчаса, предупредив по телефону, чтобы он никуда не выходил и ничего не предпринимал.
Целый час они обсуждали сложившееся положение, но так ни о чем и не договорились. Андреа, всегда самоуверенная и решительная, показалась ему испуганной и вела себя, как девчонка, которую поймали в школьном туалете с сигаретой. Она то молчала, то начинала кричать, что ей ничего не надо, обвиняя сообщника во всех своих неприятностях.
В конце концов дочь Уолшэма укатила, оставив Малкольма наедине с самим собой. Несмелые от природы люди, попав под пресс обстоятельств или сами же загнав себя в угол, нередко делают то, что совершенно не свойственно их характеру и не укладывается в привычную модель поведения. Перед Малкольмом стоял сейчас выбор: либо дать отбой и пойти на попятную, отказавшись от задуманной аферы, либо провернуть операцию самому, поставив Андреа перед свершившимся фактом.
Он посмотрел на часы – половина третьего. Завтра – суббота. В понедельник Джереми Уолшэм, как ожидалось, вернется в особняк.
Малкольм достал из бара бутылку бренди и открутил пробку.
Обжигающая, немного маслянистая жидкость прокатилась по пищеводу, как поток раскаленной лавы.
Он налил еще, посмотрел на себя в зеркало и сделал то, что привело бы в изумление даже его жену: рассмеялся.
Брайан еще раз просмотрел список картин. Всего их было двенадцать. И ни одной, которая стоила бы более пяти-шести тысяч фунтов. По его просьбе Констанс еще раз внимательно осмотрела все и определила три, вызвавшие у нее некоторые сомнения: два пейзажа и один туманного происхождения портрет.
В отличие от своей напарницы Брайан не разбирался в живописи и вряд ли смог бы отличить пейзаж, выполненный в классической манере, от пейзажа в духе импрессионизма. Понимая ограниченность своих возможностей, Брайан делал ставку на логику. Во-первых, отделил картины, авторство которых точно установлено, от тех, творцы которых оставались неизвестными. Таких оказалось шесть. Из них лишь две присутствовали в списке, составленном Констанс: пейзаж и портрет.
