Натали Старк - Снежное солнце
— Не люблю долгих прощаний, — пробормотала Саманта, чмокнула его в щеку и убежала.
Джереми растерянно смотрел ей вслед, сжимая ручку своей дорожной сумки. Потом развернулся и понуро побрел к стойке регистрации.
Прошла уже неделя с того дня, как Джереми уехал. Саманта продолжала работать в магазине, иногда встречалась с друзьями и каталась на лыжах, но все эти занятия казались ей неинтересными и бессмысленными. Она не могла понять, что с ней происходит. Какая-то неясная тоска грызла ее сердце, делая все дни хмурыми и сумрачными. И даже цветы, которые по-прежнему неизменно появлялись в ее доме, несли в себе что-то печальное. Лаванда — «одиночество», ламинария — «грусть», незабудка — «воспоминания»… Как будто ее таинственный поклонник понимал и разделял ее настроение.
А сегодня на ее столе появился букетик маргариток. Она заглянула в блокнот, чтобы убедиться: маргаритка означает «я никогда не скажу о своих чувствах». Ну и не надо, мысленно произнесла Саманта. Кем бы ты ни был, я все равно вряд ли отвечу тебе взаимностью.
Саманта то и дело оказывалась в пустующей комнате, которую еще недавно занимал Джереми, садилась на подоконник и задумчиво смотрела в окно. О чем она тоскует? Неужели ей не хватает Джереми? Конечно, ей всегда нравилось его общество, но не настолько, чтобы грустить без него. Может, ей просто пора возвращаться во Флориду?
Вечером позвонила Эмили. Голос у нее был немного взволнованный и звучал так громко и ясно, как будто бы она находилась рядом с Самантой, а не за тысячу миль от нее.
— Привет, подруга! — бодро начала она. — Как дела?
— Все хорошо, как обычно, — отозвалась Саманта. — А у тебя что нового?
— У меня все новое! — воскликнула Эмили. — Новая работа, новая квартира и… новый парень.
— Поздравляю! — с жаром произнесла Саманта. — А кто он? Я его знаю?
— Мой бывший босс.
— Фил Маккой? Он что, выгнал тебя с работы?
— Я сама ушла. Ты же знаешь, как у нас относятся к служебным романам. Но моя новая работа нравится мне куда больше. Сама себе хозяйка, о чем хочу, о том и пишу…
— А из квартиры тебя кто выгнал?
— Срок аренды закончился. Хозяева вернулись. А Фил нашел мне очаровательную квартирку с огромными окнами и видом на море.
— Так, значит, у вас с ним все серьезно?
— Так серьезно у меня еще никогда не было, — тихо произнесла Эмили. — Ну, а что там у тебя творится? — спросила она совсем другим тоном.
— У меня… ничего. Все спокойно.
— Так уж совсем и ничего? А Джереми Рассел, который силой вырвал у меня твой новый номер телефона? Разве он тебе никакого беспокойства не доставил?
— Он уехал, — нехотя проговорила Саманта. — Неделю назад.
— И что? — спросила Эмили, явно ожидая продолжения.
— И ничего.
— Ты хочешь сказать, что вы так и не объяснились? — В голосе Эмили звучало удивление.
— Никак не могу понять, о чем ты говоришь, — сказала Саманта с легким раздражением.
— Так зачем он приезжал-то?
— Он писал статью о Ледовом фестивале. А потом еще цикл статей под общим названием «Легенды северного края».
— Ага, значит, статьи…
— С ним еще была Каролина, фотограф.
— Вот идиот! — воскликнула Эмили.
— Она потом уехала.
— А он остался… — многозначительно произнесла Эмили.
— Да, он собирал легенды. Я ему помогала.
— И он так ничего тебе и не сказал?
— А что он должен был мне сказать?
— Нет, ну раз он сам не сказал, то и я не буду.
— Нет, будешь! — возмущенно воскликнула Саманта. — Звонишь, задаешь странные вопросы, говоришь непонятные вещи, а теперь еще и отказываешься объяснять!
— Но я не могу…
— Можешь, — отрезала Саманта.
— Хотя, с другой стороны, никаких клятв я не давала…
— Тем более.
— Да ты и сама это знаешь, — сказала Эмили.
— Что я знаю?
— Что Джереми с ума по тебе сходит с самого первого курса. Когда он заявил, что поедет к тебе, и потребовал номер твоего телефона, я подумала, что он наконец, решился… Сколько можно себя изводить.
— Ничего не понимаю, — прошептала Саманта.
— Ты хочешь сказать, что ничего не знала? — удивленно спросила Эмили.
— По-моему, ты ошибаешься.
— Я ошибаюсь? Тогда спроси у любого, кто учился на нашем курсе. Все знали. Да просто невозможно было не заметить. Я думала, ты тоже знаешь, просто делаешь вид…
— Да у него же всегда была какая-нибудь девушка. — Голос Саманты был растерянным.
— Наверное, только ты этому верила. Хотя утверждать, что у него никогда ничего ни с кем не было, я, конечно, не буду.
Саманта молчала.
— Эй, подруга, ты чего? — встревоженно спросила Эмили. — Наверное, зря я все это сказала…
Саманта по-прежнему ничего не отвечала.
— Саманта, ну не молчи, отзовись, пожалуйста, — взмолилась Эмили. — Надеюсь, ты там в обморок не упала?
— Нет, я не в обмороке. Со мной все в порядке. Просто я очень удивлена. Очень-очень. У меня такое ощущение, как будто весь мир перевернулся вверх ногами. Черное стало белым, а белое — черным.
— Скорее наоборот. Все встало на свои места. Лично я думаю, что знать правду всегда лучше, чем ее не знать.
— У меня такое ощущение, что я внезапно потеряла очень хорошего друга. Ведь Джереми всегда был для меня другом.
— Но, может, ты приобрела кого-то другого? — осторожно спросила Эмили. — Знаешь, такая преданность и такое постоянство нечасто встречаются.
— Я ничего не знаю, — прошептала Саманта. — Мне еще нужно осознать все это…
— Ну ладно, не буду тебе мешать. Подумай, прислушайся к себе. Я тебе позвоню как-нибудь потом. Или сама звони.
— Хорошо, пока…
10
— После Валентинова дня обещают снежную бурю, настоящий ураган, — сказала миссис Мелроуз за завтраком.
— Давно пора, — прогудел мистер Мелроуз. — В этом году нас еще ни разу как следует не заметало.
— Ну и шуточки у тебя, — заметила миссис Мелроуз, протягивая мужу тост с сыром.
— Я вовсе не шучу. Для меня зима не зима, пока не увижу, как на Гроссвил обрушиваются лавины снега, и не услышу, как воет буйный северный ветер.
— А наш город превращается в остров из снега и льда, — добавила Саманта.
— Почему в остров? — спросил ее отец.
— Потому что во время урагана к нам никто не может добраться и отсюда никто не может выбраться. Аэропорт закрыт, дороги заметены.
— А ты что, куда-то собралась, дочка?
— Да нет, это я так, к слову. А скорее всего, они, как всегда, ошибаются.
— Кто? — спросила мать.
