Элизабет Моул - Когда торжествует любовь
— Но где ты, Сильвия? — попытался смягчить ее Стронцо, выдавив из себя жалобные нотки. — Пускай я последний негодяй, но все же я волновался за тебя…
— Что?! — в негодовании воскликнула Сильвия, но тут же взяла себя в руки, вспомнив о предостережении врача. — Избавь меня от твоих крокодильих слез. Это мое последнее требование: ты немедленно исчезаешь из города и из моей жизни, иначе ты узнаешь, на что способна Сильвия Даймонд!
Я породил монстра! — с ужасом подумал Луиджи, положив трубку. Господи, ну за что мне это? Он всерьез был озадачен поведением Сильвии. Подумаешь, плел интригу, подумаешь, не удалось… А кто в этом грешном мире чист, как ребенок? Нет такого человека! Разве только сама Сильвия…
Он с силой отпихнул от себя телефон, заметался по номеру, а затем вытащил из шкафа чемодан и принялся швырять в него вещи. Что ж, Сильвия Даймонд, если ты считаешь, что игра окончена, то она окончена лишь для тебя! Луиджи Стронцо никогда не был однолюбом. Не ты была у него первой, не ты станешь и последней. Как ты резонно заметила, найдется много молодых и богатых красавиц, мечтающих оказаться в моих объятиях! Ты еще станешь жалеть, что упустила свой счастливый шанс! Еще пожалеешь….
Стиснув зубы и надвинув на глаза шляпу с широкими полями, Луиджи взял в одну руку старый чемодан, а в другую — длинную деревянную трость и отправился на поиски своего счастья, подальше от глупой женщины, имя которой теперь вызывало у него зуд во всем теле.
Каждый день Мартин звонил в больницу и с благоговейным трепетом узнавал, что мисс Даймонд чувствует себя лучше, что она практически здорова и что вскоре окажется дома. Сильвия по-прежнему не желала принимать посетителей, прекрасно понимая, что первым в их числе окажется именно Мартин, а объясняться с ним в больничных стенах она не хотела.
Женщина настолько была поглощена своим новым состоянием, что ежеминутно прислушивалась к тому, что происходит внутри нее. Небывалое умиротворение наполнило ее душу. Только разговор с Луиджи ненадолго вывел ее из себя, но это были мелочи. Отныне никто и ничто не заставит Сильвию Даймонд потерять равновесие, сорваться с тонкого каната, по которому ей предстояло идти долгих девять месяцев… Нет, уже только восемь.
Сильвия представляла, как начнет скупать энциклопедии для будущих матерей, завозить в свой дом самую лучшую детскую мебель и самые красивые игрушки, выбирать изумительные маленькие кофточки, штанишки, а может, и платьица. Боже, как же это хорошо! Но вот только Мартин… Согласится ли он жить в моей квартире? Захочет ли, чтобы все было так, как планирую я? — терзалась сомнениями актриса. Что, если потребует от меня невозможного — отказаться от роскоши, в которой я привыкла и хочу жить? Мартин, мой Мартин, мне очень хочется верить, что любовь поможет нам решить все проблемы.
Поэтому слова режиссера: «Мисс Даймонд, надеюсь, гастроли в Австралии пройдут успешно, ведь вы — визитная карточка нашего театра», — поразили ее как гром среди ясного неба. Я совершенно забыла о работе! Нет, ни в коем случае я не могу сейчас оставить театр, думала Сильвия. Но в глубине души понимала, что противоречит себе: когда-то она молила Бога послать ей ребенка и клялась, что оставит мир искусства ради счастья быть матерью.
— Почему, Господи, ты постоянно ставишь меня перед выбором? Только я смирилась с тем, что ради Мартина и его любви мне придется пожертвовать моими принципами, привычками, гордостью, в конце концов! И вот теперь новое испытание… Смогу ли я ради ребенка выполнить обещание и уйти из театра? Дай же мне сил и разума принять верное решение, — еле слышно шептала Сильвия, направляясь к выходу из больницы, где ждал лимузин, готовый отвезти ее домой.
Не успела Сильвия переступить порог собственной квартиры, как раздался сигнал домофона и консьержка спросила, может ли мисс Даймонд принять посетителя?
— Кто это? — взволнованно спросила актриса, уже догадываясь о том, кто жаждет увидеть ее.
— Мужчина представился просто Мартином.
— Да-да, конечно, пусть заходит, — торопливо произнесла Сильвия, но тут же спохватилась: я ведь не готова!
Надо было бы хоть немного отдохнуть, привести себя в порядок — переодеться, сделать прическу, маникюр… Однако было уже поздно отступать. Сквозь стук своего сердца женщина словно слышала шаги Мартина, шум открывающегося лифта, его дыхание у самой двери… Почему же он не звонит? Сильвия так и стояла посреди гостиной в пальто и в сапожках, держа в руках розовый газовый шарф. Она ждала самого яркого и значительного момента в своей жизни, к которому шла долгие годы, не осознавая этого…
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть, но Сильвия не двинулась с места. Горничная открыла дверь, и в гостиную широкими шагами вошел Мартин. Он немного задержался в дверях, а затем метнулся к Сильвии и сгреб ее в объятия. Женщина даже не успела ничего сказать. Уткнувшись в его широкую грудь, она слушала стук сердца Мартина и вдыхала запах его тела. Как же хорошо было вот так стоять обнявшись! Не нужны никакие слова, можно не смотреть друг другу в глаза, ища в них ответа на свои чувства. Два сердца, бьющиеся в унисон, — кто может лучше рассказать о любви?
— Как долго я не видел тебя, дорогая, — ласково сказал Мартин, чуть отстранившись и восхищенно глядя в лицо Сильвии. — Ты искала меня, я знаю… Я поступил отвратительно! Мне нет прощения!
Он в отчаянии упал на колени и обнял ноги Сильвии. Женщина стояла, гладя его густые черные волосы, не в силах произнести ни единого слова. Слезы подступили к глазам, готовые в любой момент предательски покатиться по щекам. Соленый ком застрял в горле.
— Не надо, Мартин, — с трудом прошептала она. — Давай не будем упрекать друг друга в совершенных ошибках. И ты, и я — оба были когда-то не правы. Но теперь мы вместе. Я хочу, чтобы мы просто были вместе… А поговорим потом.
Он понял ее, подняв голову, несколько секунд вглядывался в милое лицо, наслаждаясь каждой черточкой. В его глазах тоже блестели слезы, и Сильвия, еще таящая обиду в своем сердце, увидев, как он мил и чист в это мгновение, не выдержала и расплакалась, опустившись на пол рядом с Мартином. Так они просидели долго, вытирая друг другу слезы, обнимаясь, смеясь и гладя друг друга по щекам.
Когда же Сильвия, всхлипнув в последний раз, глубоко вздохнула и обернулась, то увидела застывшую в недоумении горничную, испуганно глядящую широко раскрытыми глазами на странную сцену.
— Что стоишь? Иди домой, я отпускаю тебя на сегодня. Завтра тоже можешь взять выходной, — деловым тоном обратилась к ней Сильвия, поднимаясь с пола, но, бросив взгляд на Мартина, мягко добавила: — Извини, что напугали тебя, Мэри. До свидания.
