Шарлотта Лэм - Любовная лихорадка
– Значит, ты у нас исключение, – горько пробормотала Сара. – Одному Богу известно, как мне хотелось бы сказать о себе такое.
Люси пошла в маленькую кухню.
– Есть хочешь? Приготовить что-нибудь? Со свойственным ей изяществом Сара присела на высокий кухонный стул. Рыжие пряди блеснули при свете лампы.
Сара оглянулась на Люси и встретила ее внимательный взгляд.
– Какие вы с Грэгом скрытные! – посетовала Люси.
– Я бы тост съела, – сообщила Сара, зная, что отвлечет этим Люси от дальнейших рассуждений – у той была страсть кормить людей и заботиться о них.
Делая тосты, Люси заметила:
– Ты мало ешь, Грэг тоже. Оба такие тощие.
– Грэг нуждается в присмотре, – согласилась Сара. – Я заставляю его нормально есть, но за работой он забывает обо всем.
Люси, улыбнувшись, отвернулась. Блестящая волна темных волос упала ей на лицо.
– Можно я переночую у тебя? – спросила Сара, взяв ломтик хлеба и через силу надкусила. Желудок не принимал пищу. Напряжение от разговора с Ником не отпустило, и меньше всего Саре хотелось есть, но она заставила себя жевать тост.
– Конечно, – произнесла Люси, с любопытством разглядывая Сару. Она умирала от желания расспросить Сару, но понимала, что не дождется ответа. Люси знала, что Грэг и Сара держат в тайне личную жизнь, и научилась с уважением относиться к их скрытности.
Люси забрала тарелку с тостами.
– Ты же не хочешь есть. Не знаю, что с тобой, но давиться через силу не стоит.
Сара криво усмехнулась.
– Как ты догадалась?
Люси печально улыбнулась.
– Посмотри на себя в зеркало!
Сара, последовав чуть позже совету Люси, пришла в ужас от собственного лица: бледное, неподвижное, под глазами тени. Природная подвижность исчезла, вместо лица была маска, которую Сара не узнавала. Ник Родон, как стихийное бедствие, крушил все на своем пути.
В ту ночь Саре не спалось, но она старалась лежать тихо, чтобы не потревожить Люси – у той только-только начал налаживаться сон.
Вернувшись домой на следующее утро, Сара увидела свою машину. Ключи лежали на коврике под дверью. Рядом записка, в которой Ник просил позвонить в банк. «Нужно поговорить», – гласила записка. Порвав листок, Сара решительно принялась за работу.
Во второй половине дня зазвонил телефон. Сара подняла трубку и услышала голос Ника:
– Сара, надо поговорить!
Она не стала отвечать. Едва она отошла от аппарата, как раздался еще один звонок, и Сара, сняв трубку, положила ее на телефонный столик.
Часом позже она услышала рев машины. Потом шаги на дорожке, настойчивую трель дверного звонка. Ник обошел дом, как и в первый раз, чтобы зайти через сад, но Сара крепко заперла и ту дверь. Она потихоньку забралась на второй этаж к Грэгу, пытаясь не обращать внимания на упорные звонки и стук в дверь. Ночью Ник позвонил по телефону. Не могла же Сара все время держать трубку снятой.
– Перестаньте звонить! – резко сказала она. – Либо мне придется переехать отсюда. Я не хочу говорить с вами. И не хочу больше видеть вас!
Ник, должно быть, оглох от грохота, с которым она бросила трубку. Сара добилась своего. Родон не звонил и не приезжал.
Сара обрадовалась, почувствовала облегчение, и единственная причина, по которой глаза у нее все время были на мокром месте, это ненависть к Нику, говорила она себе. Глядя в зеркало, она вспоминала, что надо ненавидеть Родона – ведь это по его милости под глазами у нее круги, а у губ – жесткие складки.
Она не хотела видеть Ника, даже мельком. Они разные, как вода и огонь, между ними неприступная стена – социальное происхождение, воспитание, – и разрушить ее невозможно. Разногласия возникали между ними по любому поводу, они спорили, ссорились, вечно не соглашались друг с другом. Единственной точкой соприкосновения было влечение плоти, от которого они каждую встречу теряли голову, но для серьезных отношений этого было недостаточно.
Сара заставляла себя работать больше обычного – это помогало забыть о Нике. В свободное время она ходила к Люси, стараясь завести разговор о Грэге и укрепить его позиции. Она надеялась, что хоть один из них двоих склеит что-то из обломков личной жизни.
Грэг вернулся из Франции очень загоревшим и похудевшим. При первой встрече с Люси он умышленно не смотрел ей в глаза. Люси залилась густой краской. Сначала она тоже не могла взглянуть на Грэга, но скованность постепенно исчезла, и Люси отвлеклась, занявшись приготовлением грандиозного ужина.
Люси радовалась своим кулинарным успехам и смеялась над Грэгом, который ныл, что не может с места сдвинуться – так он объелся. Люси даже позволила Грэгу помочь ей с мытьем посуды. Сара потихоньку ушла и оставила их вдвоем. Грэгу придется нелегко. Он будет долго ждать, но, чувствовала Сара, мечта его все-таки сбудется.
Как-то раз Грэг уговорил их втроем пойти в театр, на балет. Билеты предложил кто-то из заказчиков, и он с удовольствием взял их, потому что в летний сезон попасть на балет было трудно.
Сара надела новое выходное платье – узкое, белое, оно придавало прозрачную бледность ее коже и необыкновенно оттеняло волосы. Люси, когда Грэг усаживал ее в кресло, покраснела и приветливо ему улыбнулась. Он со смехом поднимал с пола программку Люси – она роняла ее три раза. Сара отсутствующим взглядом скользнула по лицам в зале.
В ложе на противоположной стороне она увидела Ника и поспешно отвела взгляд. Родон, опустив голову, изучал программку, а сидевшая рядом красивая женщина что-то сосредоточенно говорила ему. Ник всегда нравился женщинам, и эта тоже с явным восхищением смотрела на его мужественный профиль.
Сара еще раз глянула в ложу, когда начали гаснуть огни. Она увидела черный силуэт Ника, и сердце заныло от острой боли.
Спутница его была восхитительна: вечерний туалет сверкал, белоснежные плечи казались просто ослепительными от искр бриллиантового колье. В антракте Сара осмелилась вновь взглянуть на Ника – он смеялся какой-то шутке своей спутницы, лицо его на фоне белого с позолотой кресла так и светилось весельем. Внезапно он тревожно повернул голову, ощупывая глазами зал. Сара наклонилась, чтобы поднять с пола специально оброненную программку. Она не хотела, чтобы Ник увидел ее. Стараясь остаться незамеченной, она шарила по полу, и Грэг, нахмурившись, склонился к ней.
– Что случилось?
Подняв программку, Сара медленно распрямилась.
– Ничего, – ответила она, надеясь, что густой румянец можно отнести на счет притока крови.
На Ника она больше не смотрела, но инстинкт подсказывал ей, что он ее заметил. Сара уставилась на золоченые короны на занавесе, по спине у нее медленно поползли колючие мурашки. Боковым зрением Сара ухитрилась увидеть ложу. Ник, опершись на бархатные перила, рассматривал Сару в театральный бинокль.
