Лора Брантуэйт - Ты – настоящая
И теперь она мне говорит «люблю». Да это слово вообще ничего не значит! Оно само по себе все упрощает. Точнее – облегчает жизнь. Никто ничего не чувствует, но так надо, и оба говорят друг другу «я тебя люблю» так же легко и привычно, как «привет», и становится спокойнее, и можно продолжать отношения, построенные на чем угодно, только не на настоящем чувстве. Ты это знаешь, она это знает. Но вслух сказать нельзя. Это табу…
– Знаешь, я ведь не люблю тебя, Кэссиди. Прости. – Джон встал, подошел к бару и достал скотч.
«Прости». А как это слово? Оно тоже облегчает жизнь. Ты «извини», я «извини». И внутри обида и разочарование, но на словах все опять нормально.
– Чем быстрее мы закончим этот разговор, тем будет лучше для нас обоих. – Фраза затасканная, но с другой стороны – и ситуация тоже банальная. Джон налил себе немного скотча и снова упал в кресло.
– А как же любовь? Почему? Нельзя же так! А дети, которых мы хотели? – Кэссиди, похоже, по-настоящему испугалась. Она подошла к Джону. – Скажи мне, что это страшный сон, что это кошмар, что я проснусь и все снова будет по-прежнему.
Это прозвучало настолько фальшиво, что оба погрузились в глубокое молчание.
Что же делать? Плакать? Да, сейчас заплакать легко. Если он меня бросит, ужасно трудно будет найти такого же….
Кэссиди нервно ходила по кабинету. Ее подгоняла дикая злоба, клокотавшая внутри, – злоба обманутой женщины.
Ненавижу! Ничтожество!
У него есть еще кто-то? Быть такого не может! Он просто псих! Или все-таки может?
Джон отстраненно смотрел в окно.
– У тебя кто-то есть? – почти шепотом спросила Кэссиди.
– Да, – ответил он спокойно.
– У тебя есть другая?! – повторила Кэссиди, словно лаконичный ответ Джона не смог уместиться в ее сознании. – Ты за моей спиной нашел какую-то… – Ее руки сжались в кулаки.
– Если хочешь, называй это так, мне все равно. – Джон устало вздохнул и пригубил скотч.
Не объяснять же этой женщине, кем является для меня Виктория, что люблю ее безумно, что за нее не страшно все потерять… Охотнице на мужчин этого не понять.
Кэссиди между тем уселась в кресло и достала из сумочки пачку сигарет, закурила: в ее душе пробудилась надежда. Странная сама по себе надежда на то, что это связь с какой-нибудь молодой сексапильной красоткой, которая, как и положено, окажется случайной. Ведь тогда Джон примчится к ней с цветами и мольбами о прощении.
И у него появится чувство вины. А это очень, очень неплохо…
– Кто же она? – Кэссиди старалась говорить нарочито равнодушным голосом. Она стряхнула пепел в пепельницу. – И это у вас серьезно?
Душившая ее злость выплеснулась на секунду: Кэссиди с силой затушила сигарету.
Джон несколько секунд о чем-то думал, словно взвешивая все «за» и «против». Потом глубоко вздохнул и отставил стакан со скотчем в сторону.
– Ну, думаю, ты все-таки имеешь право знать некоторые факты. В любом случае это скоро станет тебе известно. – Джон откинулся в кресле и пристально посмотрел на Кэссиди. Его лицо стало жестким. – Ее зовут Виктория, и я собираюсь на ней жениться. В самое ближайшее время. Во что бы то ни стало.
– Виктория Уотсон?! Вот стерва! А ведь я сама познакомила вас на том фуршете! – Кэссиди презрительно скривилась. – Впрочем, я тебя понимаю. Она всегда была эффектной женщиной. К тому же – моложе меня.
Кэссиди стало гораздо легче. Все-таки уступить в борьбе с равной, пусть и более молодой соперницей – это понятно, это вписывается в привычную картину мира. Все нормально.
– Это не Виктория Уотсон. – Джон усмехнулся, вспоминая шикарную светскую львицу с улыбкой обольстительницы, гармоничную настолько, насколько может быть гармоничным фантик от жевательной резинки. – Это Виктория Маклин. Дизайнер, который занимается оформлением моего парка.
Джон увидел реакцию Кэссиди – и чуть не поперхнулся скотчем. На секунду ему даже стало страшно. Ему показалось, что Кэссиди сейчас умрет.
– Что?! Ты променял меня на эту уродину?! – Ее лицо исказилось сначала от бесконечного изумления, а потом, по мере того как она осознавала происходящее, от гнева. – Скажи, что лжешь, чтобы унизить меня!
Но на самом деле она поверила ему сразу. С первого слова.
Этот больной тип женится на уродине. На бездарной, некрасивой, взбалмошной, чокнутой художнице. Уму непостижимо! Как же это может быть, чтобы ей досталось все то, о чем мечтала я?
– И теперь эта дрянь будет ходить по комнатам моего особняка, спать в моей постели, есть из моей посуды? – прошипела Кэссиди.
А Джон смотрел на нее и думал, что впервые увидел эту женщину настоящей, что теперь ему понятен весь ее внутренний мир… Было горько и холодно.
– Она же уродина! – то обстоятельство, что ей предпочли другую женщину, просто убивало Кэссиди. Ей даже не приходило в голову воспринимать «это» как соперницу. – А во время секса вы выключаете свет?
Боже, какая искренность. Наконец-то!
– Ну теперь-то я увидел тебя такой, какая ты есть. – Джон зло посмотрел на Кэссиди и сам вспыхнул как порох. – Знаешь, внутри ты красива, как может быть красив паук или ядовитая гадина. И, что бы ни случилось, я всегда буду искренне рад, что не женился на тебе! Спать в одной постели со скорпионом всю жизнь… Подумать только, чего я чудом избежал!
Кэссиди на секунду показалось, что он швырнет в нее стаканом. Но Джон подошел к двери кабинета и раскрыл ее настежь.
– Вначале мне было тошно от этого разговора, а теперь меня тошнит от тебя!
– Ты еще об этом пожалеешь! Ничтожество! – Кэссиди выбежала за дверь. Но…
Но почти сразу же вернулась. И заговорила уже совсем другим голосом.
– Я понимаю, что все кончено… – Кэссиди справилась с собой и вернула контроль над голосом. – Но скажи честно, ты ведь соврал про эту Маклин, просто нашел нелепый предлог? Ведь так?
Она крепко сжала руку Джона. В ее глазах отражалось что-то болезненное и почти жалкое.
– Можешь не говорить об истинной причине. Скажи только, что твоя свадьба с Маклин – глупая выдумка. – На глаза Кэссиди навернулись слезы. Непритворные слезы.
Кэссиди плакала не от обиды и даже не от злости. Она плакала от страха. Ее привычный, абсолютно понятный мир пошатнулся. Правила, которым подчинялось все вокруг, не сработали. Ведь это же закон: если ты красива, хорошо одета и умеешь правильно себя подать, все мужчины вокруг твои. И из них ты можешь выбрать самого богатого и привлекательного. А он исполнит все твои желания. Нужно бояться таких же охотниц, как и ты. Нельзя продешевить. А сейчас… То, что случилось, не укладывалось в картину мира Кэссиди.
Это невозможно, нереально, как передача мыслей на расстоянии, реинкарнация и многие другие выдумки…
