Карен Хокинс - Ничего не обещай
Клара опустила бинокль.
— Знаете?
— Вы не наблюдаете за птицами. Вы смотрите в окна кабинета мэра. — Рокси насупилась. — Вы совсем меня не слушаете.
— Вы как будто рассердились, — сказал Си-Джей, направляя на нее бинокль.
— Я действительно разозлилась! Я просила вас бросить это дело, и вы согласились.
— Мисс Роксана, — с достоинством проговорила Роза, — шериф нуждается в нашей помощи. Это очевидно.
— Он так не думает.
— О, дитя мое, они никогда так не думают, — назидательно сказала Клара. — Они всегда думают, что могут все дела распутать сами. Взять, к примеру, этого милого шерифа из «Она написала убийство». Так он не способен распутать убийство, которое происходит у него на глазах! Даже если убийца оставит возле трупа свое водительское удостоверение, он все равно его не найдет.
— Да, — поддержала ее Роза. — Некоторые мужчины не понимают, что им нужна помощь. Взять, к примеру, Си-Джея.
— Это верно. — Он так энергично кивнул, что клацнули его вставные зубы. — Я не считаю, что мне нужна помощь, но Роза и Клара уверяют меня, что я не могу делать и половины из того, что, как мне кажется, я могу.
— Ты не можешь, — коротко бросила ему Роза.
— Особенно забираться на высоту, — добавила Клара.
— Забираться? Куда? — спросила Рокси.
— Си-Джей думает, что он может залезть на крышу ратуши без стремянки.
Рокси взглянула на импозантное, облицованное камнем двухэтажное здание:
— Почему он вообще задается этим вопросом?
— Потому что однажды он уже залезал на ту крышу.
Рокси изумленно уставилась на Си-Джея:
— Когда?
Роза презрительно фыркнула:
— Когда ему было шестнадцать. В шестнадцать лет ты еще слишком глуп, чтобы знать, что ты можешь, а чего не можешь. Иногда это обстоятельство работает на тебя, а иногда совсем наоборот.
— О, — сказала Рокси. У Си-Джея был печальный вид, и потому она добавила: — Готова поспорить, что в шестнадцать он мог забраться куда угодно.
В дверь минивэна настойчиво постучали, и Рокси, обернувшись, увидела высокую угловатую женщину с коротко стриженными седыми, волосами. Она стояла на солнце и, приложив руку козырьком к глазам, пыталась заглянуть в окно.
— Кто это? — едва слышно спросила Рокси.
— Ее зовут Пэт Мис, — ответила Клара. — Она работает в редакции газеты.
У Розы был такой вид, словно ее сейчас стошнит от этой Пэт.
— Эта женщина пишет всякую дрянь. Она написала о том, что семья Кеннеди проклята, после того как Джон Кеннеди погиб в авиакатастрофе!
— Что за чушь! — сказала Клара. — Все знают, что Кеннеди затравили. Никакого проклятия.
Роза разглядывала Пэт сквозь прищур.
— Как вы думаете, чего ей от нас надо?
— Я не знаю, — сказала Рокси, — но она слышит каждое ваше слово.
Пэт кивнула:
— Да, слышу. — Ее тоже было слышно, хоть и приглушен но.
— Она хочет сюда, — заявила Клара — А я не хочу, чтобы она к нам лезла.
— Я спрошу, чего она хочет. — Рокси открыла дверь и выбралась наружу, затем обошла машину и подошла к Пэт. — Здравствуйте. Меня зовут Рокси…
— Рокси Тремейн, — закончила за нее женщина безапелляционным тоном. — Вы дочь Лилы Тремейн и замужем за адвокатом. Хотя, говорят вы разводитесь. — Пэт открыла блокнот, который каким-то чудам появился, в ее руках. Из-за уха она вытащила ручку и приготовилась записывать каждое слово Рокси. — Итак, вы разводитесь. Почему?
— Мис…
— Зовите меня Пэт. — Она смотрела на что-то, расположенное за спиной у Рокси. А за спиной у нее был минивэн со стариками внутри. — Так вот он, Клуб загадочных убийств, о котором говорит весь город. — Пэт стремительно писала что-то в блокноте. — Так… Вижу Розу Тиббон. Ее я знаю. Не знаю того старика. Кто он?
— Я не собираюсь…
— Прекрасно. Я сама выясню. А вот и… мисс Клара, тетя шерифа. Интересная связь наблюдается, вы не находите? Готова поспорить, что у вас есть доступ ко всем сведениям, доступным полиции.
Рокси напряженно замерла.
— Нет, это не так. Шериф ясно дал понять, что не желает, чтобы клуб занимался этим делом.
— Вот как! Вы уже называете это «делом», не так ли?
— Послушайте, этот клуб просто, выехал на прогулку. Мы наблюдаем за птицами. Вот так.
— Чушь, — скривилась Пэт.
— Я думаю вы не пони…
— Здравствуйте.
Рокси обернулась. Мэр Харкинс стоял рядом, улыбаясь ей. Только сейчас она осознала, какой он высокий. Рядом с ним, задрав подбородок, в невообразимо короткой юбке стояла Робин Райт.
— Доброе утро, мэр Харкинс. Здравствуйте, Робин. Какая приятная встреча.
Мэр Харкинс широко улыбнулся, обнажая ровный ряд белых вставных зубов. Рокси непроизвольно сжалась от ужаса. Она еще не видела такой широкой и такой фальшивой улыбки.
— Миссис Паркер — так вас, кажется, величают?
— На самом деле я предпочитаю Тремейн.
Улыбка его стала елейной.
— Ах да. Вы же разведены.
— Как и вы, кажется, — с любезной улыбкой заметила она.
Ручка Пэт порхала над листом. Глаза мэра грозно блеснули, но он продолжал улыбаться все так же широко и неискренне.
— Мне не хочется вам мешать, но я не могу не спросить, не сломался ли ваш микроавтобус. Может, надо вызвать эвакуатор?
— Нет, мои подопечные наблюдают за птицами. Тем не менее, спасибо за заботу.
Робин решила вставить свое слово:
— Чарли, не дай ей выйти сухой из воды! Она лжет! Все в городе говорят о том, что она со своими полоумными подопечными распускает сплетни о том, что Дойла убили и что ты приложил к этому руку. И вот они уже здесь, заглядывают в окна с биноклями и…
— Робин! — Чарли многозначительно покосился на Пэт, которая с жадностью записывала каждое слово.
Робин покраснела как рак и пробормотала:
— Тут никакого секрета нет.
Мэр уставился на автобус. Взгляд его стал значительно жестче.
Клара, Роза и Си-Джей подняли бинокли, но рассматривали они не статую и не птиц, а собравшуюся возле автобуса группу. Рокси быстро тряхнула головой, и все трое мгновенно перевели бинокли на деревья.
— Я сожалею об этом недоразумении, — понизив голос, сказала Рокси. — На самом деле бедные старики слишком плохо видят, чтобы заметить птицу на дереве даже в бинокль. И здесь, в городском парке, они могут наблюдать столько всего интересного, помимо птиц. На самом деле им очень нравится статуя…
— Прошу прощения, у вас какая-то проблема? — Густой баритон Ника был для Рокси как весенний теплый дождь после душного зноя.
Она молча возблагодарила небо перед тем, как повернуться к нему лицом. Он стоял, скрестив руки на груди. Он был такой надежный, такой невозмутимый и так обезоруживающе улыбался, что ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься ему на шею.
