Дениза Алистер - Дневник памяти
Из разноцветных шатров эхо доносило звуки флейт. Их нежные мелодии прекрасно гармонировали с деликатесами, ласкающими наши рты. Мне казалось, что я вижу, как брызжет наша слюна, словно сок из спелого сочного персика. Еще я знала, что мои соки вместе с соками Акбара умирают от желания соединиться в бурном водопаде страсти. Но прежде чем это произойдет, предстояло еще разрезать шестиэтажный торт, протанцевать всю ночь напролет и выразить переполняющие меня эмоции у ног моего повелителя.
Когда официальная часть торжества уже близилась к концу, я вдруг решила предаться своему последнему греху — дикой пляске под стук барабанов с размахиванием рук и вызывающим покачиванием бедер.
Наверное, добропорядочная невеста не должна так танцевать, но мне неожиданно захотелось подбросить дров в затухающий огонь разговоров и сплетен. Теперь они, несомненно, вспыхнут с новой силой и будут вращаться вокруг испорченной на Западе особы… Вы же знаете, что я никогда не была эгоисткой и никогда не думала только о себе.
Длинные прозрачные шторы колыхались от легкого ветерка, то вплывая в окно, то выплывая из него, словно фантастическая свадебная вуаль ночного светила, чей круглый лик заглядывал к нам в спальню, более яркий, чем само солнце. Он слегка порозовел от смущения, так как облака раздели его.
Вдохновленный небесной картиной Акбар начал раздевать меня. Одно за другим он снял с меня множество украшений. Для всех они были драгоценностями, непременной частью наряда невесты, для Акбара же — оберткой роскошного подарка.
Затем Акбар слой за слоем начал снимать ткани, покрывавшие меня. Медленными, дразнящими движениями он стянул с моих плеч пышные рукава и проложил языком дорогу от шеи к полуобнаженной груди. Никто не смог бы более сладострастно снять самую изящную часть дамского туалета. Затем его ловкие пальцы занялись несколькими десятками крошечных жемчужных пуговичек у меня на спине. Пока одна рука медленно расстегивала их, другая гладила кожу под ними. Еще несколько расстегнутых пуговичек и поглаживаний, и Акбар облизнул губы, поедая глазами мою почти обнаженную фигуру. На мне оставались только белый кружевной и совершенно прозрачный лифчик и такого же цвета пояс с резинками, к которому были пристегнуты тонкие как паутинка чулки. Все это творение было предназначено для одной-единственной цели — окаймлять маленький треугольничек блестящих завитков. По-моему, Акбар моментально понял идею. Он опустился на колени, собираясь отдать должное изнывающему без ласки лону. А когда его руки сжали набухающие груди, мое тело задрожало от наслаждения. Как и раньше, он был занят только тем, чтобы доставить мне удовольствие, и вновь забыл научить меня думать о том, как удовлетворить его. Ничего, скоро я и своим умом пойму что к чему. А пока я позволила Акбару взять меня на руки и отнести на кровать.
Мне еще не доводилось ощущать ничего подобного в реальной жизни. Белые атласные простыни с ручной вышивкой отражали лунный свет. Мастерице пришлось сотни раз втыкать иглу в ткань, чтобы создать цветы, которые должны были помочь нам принести в этот мир наш плод. С потолка спускались гирлянды благоухающих цветов, встречаясь с не менее прекрасными рукотворными. Я понимала, что атмосфера поощряла Акбара воткнуть в меня свою плоть, как стальную иглу, чтобы и я могла расцвести, как эти цветы. И только черный пеньюар, спрятанный под матрацем, вносил диссонанс в эту совершенную картину. Может, с его помощью мама хотела намекнуть нам не торопиться приносить наш плод и дождаться, когда Акбар переедет в Канаду? Какими бы ни были ее истинные намерения, я не могла сейчас задумываться над этим.
Я перевела глаза с мужа на бутылку шампанского, которая охлаждалась в ведерке со льдом около кровати. Мне показалось, что бутылка испускает волны тепла, наблюдая за нами, поскольку ее стеклянная кожа блестела от пота. Акбар вытер ее и выбил пробку — хлынули пенистые струи. Он быстро направил бутылку на мое обнаженное тело, а затем принялся слизывать нектар языком, как котенок — молоко с блюдца. Движения языка были сладкой пыткой, и мне пришлось повторять их за ним, словно я была его тенью. Мои стоны преследовали его, как эхо.
Остаток ночи Акбар вызывал во мне те сладкие ощущения, о существовании которых я и не подозревала. Я не оставалась в долгу, и он пережил самые восхитительные мгновения, которые способен познать человек. И только на рассвете мы наконец забылись благодатным сном, тесно прижавшись друг к другу.
На следующее утро мать Акбара увидела девственно-белые простыни и пришла в ярость. Она забормотала что-то нечленораздельное и бросилась на меня с кулаками, но мой любимый заслонил меня со словами:
— Шшш!.. Ты должна избить своего сына, а не ее. Это я не стал ждать свадьбы, хотя она противилась, как могла… Ты же знаешь, какие мы, мужчины. Вы, женщины, ведь недаром называете нас животными.
Мать Акбара с нескрываемым разочарованием закрыла рот. Ее глаза наполнились страхом, что этот разговор могли подслушать. Акбар отвернулся от нее с победной улыбкой и обнял меня, показывая, что не даст в обиду.
Как смешно, подумала я, как раз тогда, когда я начала чувствовать себя достаточно сильной, нашелся человек, который хочет защитить меня. Но в душе я понимала, что нет ничего прекраснее этого ощущения. Ведь люди созданы для того, чтобы нуждаться друг в друге, защищать друг друга. Чанно часто говорила, что желание заботиться о любимом соединяет людей сильнее всего на свете.
За завтраком все смотрели на нас с Акбаром совсем другими глазами, будто мы вступили в ряды полноценных людей. Мы слились с ними в одно целое, и теперь наши мысли, а вместе с ними и наши жизни должны измениться.
30
Возвращаясь в Канаду, я поняла, что сердце мое осталось в Индии вместе с моим сокровищем. В моей душе зияла кровоточащая рана, требующая поторопиться с оформлением документов, чтобы Акбар переехал в Канаду как можно скорее.
В аэропорту я вышла из тех же дверей, откуда много месяцев назад появился Акбар. Единственное чувство, которое испытывала я на этот раз, — это чувство боли, ставшей еще сильнее, чем во время полета.
Четыре месяца, три дня, восемь часов и девятнадцать минут ушли у меня на то, чтобы завершить оформление поручительства. Вот и настала минута звонить любимому и делиться с ним радостными новостями. Я знала, что сообщение о скором переезде обязательно выведет его из депрессии, от которой он страдал, судя по резко уменьшившемуся количеству писем.
Дрожащими от волнения руками я набрала несколько цифр и приготовилась услышать голос Акбара. Мое сердце почти остановилось, когда в трубке раздались длинные гудки. Один, второй, третий… И вдруг совершенно неожиданно ответил незнакомый женский голос. Вот когда сердце у меня точно остановилось, горло сразу же свело судорогой. Я не могла произнести ни слова.
