Ивонн Линдсей - Брачная сделка
При этой мысли желудок сделал уже знакомое сальто, предупреждая, что ее сейчас стошнит. Но она усилием воли поборола приступ, сжимая тазик из ванной так сильно, что заныли пальцы. Эта боль отвлекла ее от мерзкого ощущения внутри.
Услышав жужжание кресла отца, она выпрямилась.
– Ты… в порядке? – спросил он через дверь ванной.
– Да, па. Готовлюсь ехать к Мастерзам на ужин.
– Хорошо. Ты… работаешь чересчур много. И… заслужила… отдых.
«Он тоже», – напомнила она себе, глядя в зеркало. Он заслуживает отдыха от угрызений совести, мучивших его каждый день из-за ошибки, убившей пациента, и неудачных вложений. Заслуживает отдыха от болезни, которая постепенно отнимает у него жизнь. Но больше всего он заслужил отдых от неустанного страха, что они потеряют крышу над головой, если она не выйдет за Бертона. Из всех ужасов, преследовавших отца по мере того, как болезнь медленно пожирала все, что осталось от его тела, это единственное, в чем она может помочь. Может прогнать прочь этот единственный страх. И она это сделает.
С этим твердым решением Шанал закончила накладывать макияж и свернула волосы в нетугой узел. Ну вот, теперь она готова ко всему. Никому не обязательно знать о смятении, которое преследовало ее день и ночь. Она могла надеяться только, что стресс не причинит зла ребенку.
Шанал прижала ладонь к все еще плоскому животу, словно в стремлении защитить свое дитя. Она ничему и никому не позволит ему повредить, что бы ни сказал и ни сделал Бертон.
Она приехала к Мастерзам последней. Приветственно улыбнулась Синтии, тетке Этана, которая председательствовала, подобно древней прародительнице, на таких вечерах, поцеловала Этана в щеку, когда тот выступил вперед, чтобы поздороваться. Родители Рейфа, должно быть, по-прежнему в Европе.
Шанал оглядывала комнату, не задержавшись взглядом на Рейфе. Она мгновенно поняла, что он увидел ее, и краем глаза отмечала его передвижения. Рейф разговаривал с Изабел, но, извинившись, отошел.
– Хочешь поговорить с Рейфом, – спросил Этан, – или попросить его уйти?
– Не стоит, – ответила Шанал, хотя сердце билось в ее груди, как пойманная птица. – Нам следует быть вежливыми друг с другом.
– Вежливыми? – фыркнул Этан. – Судя по виду, не похоже, что у него вежливость на уме. Но если я понадоблюсь, буду рядом.
– Спасибо, – прошептала она, с трудом сглотнув. – Но я уверена, что все будет хорошо.
У нее оставались считаные секунды, чтобы воздвигнуть линию обороны, потому что Рейф очутился перед ней.
– Я рад, что ты пришла сегодня, – просто сказал он.
– Не позволила мысли о тебе отпугнуть меня.
Она сознавала, что ответ был резким, даже оскорбительным, но знала также, что, если хочет как-то вынести этот вечер, нужно одержать над ним верх.
– Как я уже сказал, – повторил Рейф с улыбкой, от которой его глаза опасно блеснули, – я рад, что ты пришла. Нам нужно поговорить.
Она досадливо вздохнула:
– Рейф, мы уже сказали друг другу все, что необходимо. Неужели не можешь смириться с поражением? В субботу я выхожу замуж за Бертона, и это окончательно.
– Милая, мы можем сделать это в присутствии всей семьи или наедине. Выбор за тобой.
В его тоне прозвучало нечто такое, от чего Шанал оцепенела.
– Послушай, – начала она, – я сказала Этану, что все будет в порядке. Что мы вполне способны быть вежливыми друг с другом. Если бы я хоть на секунду подумала, что все будет иначе, просто не пришла бы.
– О, я вполне вежлив, – процедил он, словно при этом сжимал зубы и откусывал слова маленькими кусочками. – Более вежлив, чем тебе кажется. А пока что расскажи о ребенке.
Ее словно ледяной водой облили.
– Р-ребенке? – выдохнула она.
– Да. Нашем ребенке, если верить твоему жениху.
Шанал в ужасе уставилась на Рейфа. Бертон сказал ему о малыше? Если это так, наверняка сообщил и об аборте. Недаром от Рейфа волнами исходит неудержимый гнев.
Она содрогнулась. Не хотела, чтобы дело дошло до этого, но, похоже, выхода нет. Может, позволить ему считать, что она избавилась от ребенка? Но это несправедливо по отношению не только к нему, но и к ребенку, которого она носила. Рейф имеет право знать правду.
Мысли Шанал лихорадочно метались. Но что он сделает, узнав, что она по-прежнему беременна? Скажет Бертону, что она так и не сделала аборт? Неужели она потеряет последний шанс спасти родителей от участи бездомных, а заодно и свою работу? Нужно проверить.
– Есть ли где-нибудь укромный…
– Пойдем со мной, – перебил он и, сжав ее локоть, повел из салона, где все собрались, чтобы выпить до ужина.
Этан поднял глаза и, заметив, что Рейф ее уводит, шагнул к ним, но она одними губами выговорила:
– Все нормально.
Рейф повел ее по широкому, отделанному деревянными панелями коридору в комнату, в которой она узнала библиотеку. Шанал всегда любила здесь бывать. Высокие потолки выглядели так, словно держались на знаниях и историях, содержавшихся в книгах, которыми были уставлены высокие полки всех четырех стен. Мягкое сиденье-подоконник манило заядлого читателя, который мог оставаться здесь или в одном из удобных глубоких кресел, стоявших по обе стороны большого камина.
– Достаточно укромный для тебя уголок? – спросил он, со стуком закрывая за собой тяжелую дубовую дверь.
– Спасибо, – ответила она, обхватывая себя руками, словно пытаясь защититься от того, что сейчас придется сказать.
– Это правда? – жестко спросил он.
– Что именно?
– Не играй со мной, Шанал. Ты не из таких женщин. Ты знаешь, как я отношусь к семье. Ты была или не была беременна моим ребенком?
Она не могла найти слов, чтобы сказать ему правду, и вместо этого просто кивнула. Рейф мгновенно побледнел. Печаль его была так болезненна, так ощутима, что у нее едва не разорвалось сердце.
– Рейф, нет! – крикнула она, подбегая к нему и протягивая руки, чтобы сжать ладонями его лицо. – Это не то, что ты думаешь.
Он грубо вырвался:
– Не надо. Просто не надо. Ты не можешь утешить меня в этом, Шанал. Ты приняла решение относительно того, что касалось нас обоих, не сказав мне ничего. Если бы я не заговорил об этом сегодня, никогда бы не узнал правду, верно? Ты не имела права так поступать.
– Но я не сделала этого. Пожалуйста, ты должен мне поверить! Я ушла из клиники, ничего не сделав. Бертон ничего не знает. Я по-прежнему беременна твоим ребенком.
– Что ты говоришь? Ты не…
Он осекся, словно не мог заставить себя сказать это слово.
– Я просто не смогла.
При следующей мысли она невольно вздрогнула.
– Бертон будет в бешенстве, когда узнает.
– Бертон не имеет с этим ничего общего.
– Имеет! Я выхожу за него в субботу! Он не хочет твоего ребенка. Можешь ты судить его за это? Хотел бы ты его ребенка, окажись на его месте?
