Барбара Картленд - Проданная невеста
Эйлида решила, что способ выражения благодарности ей известен, И протянула Дорану губы. Но он не поцеловал ее, а продолжал:
— Мне — нужно еще кое о чем рассказать тебе.
— О чем же?
Вопрос Эйлиды прозвучал немного испуганно: Доран говорил очень серьезно, и она страшилась за обретенное ими обоими счастье.
— Ты не волнуйся, — успокоил ее Доран. — Я хочу тебе сказать, что был сегодня на похоронах своего дяди.
— А я все гадала, чьи же это Похороны. Тебя очень огорчила смерть дяди?
— Есть быть честным, я этому рад и чрезвычайно благодарен судьбе за то, что больше никогда не увижу этого человека и не услышу о нем!
Жестокие нотки в голосе Дорана удивили Эйлиду.
— Почему это так? — спросила она.
— Это долгая история, но рано или поздно ты должна ее узнать, — ответил Доран. — Мои родители погибли в результате несчастного случая, когда мне было двенадцать лет.
Теперь в его словах слышалась боль, и Эйлида инстинктивно придвинулась к нему ближе.
— Мне пришлось перебраться в дом старшего брата отца, и с того самого дня жизнь моя превратилась в ад.
— Как это ужасно… Но почему?
— Дядя ненавидел меня, потому что у него не было собственного сына. Кроме того, он всегда завидовал отцу, которого все любили, а дядю терпеть не могли. Всему завидовал, даже тому, что отец спортсмен, а он нет.
— И он вымещал это на тебе?
— Он под любым самым ничтожным предлогом избивал меня. Он угнетал меня морально, и я только в школе чувствовал себя счастливым.
— Невыносимо думать о таких вещах! — воскликнула Эйлида.
— Когда мне исполнилось восемнадцать, я уехал в Лондон и так же, как твой брат, нашел его приятным и веселым местом. Женщины говорили мне лестные слова, и вообще любое удовольствие в Лондоне доступно, пока у тебя есть деньги. — Доран сделал паузу и заговорил другим тоном: — Ты легко можешь представить, что произошло. За два года я спустил не такие уж большие! деньги, оставленные мне отцом, и наделал множество долгов.
— И как же ты поступил? — спросила Эйлида, полагая, что знает ответ.
— Мне было ясно, что дядя только этого и ждал, чтобы забрать меня снова в свои лапы и заставить пресмыкаться перед ним, унижать, как в детские годы. Поэтому я бежал.
— На Восток?
— Ты угадала, на Восток. Один мой друг направлялся в свой полк, и я последовал за ним.
— И сделался торговцем, как ты уже говорил мне.
— Я очень много работал в самых разных областях, но мне необычайно повезло, когда меня практически усыновил один очень проницательный и умный купец.
— Расскажи мне об этом, — попросила Эйлида, так как Доран вдруг надолго замолк.
— Я это хочу сделать, но только не теперь. Достаточно сказать, что я не только сам заработал большие деньги, но после смерти моего друга, относившегося ко мне как к сыну, унаследовал его огромное богатство.
— Тебе и в самом деле повезло, но почему ты вернулся в Англию?
— Я не собирался этого делать, но адвокаты дяди известили меня, что он при смерти.
— И он хотел, чтобы ты простил ему жестокое обращение с тобой?
— Ничего подобного! — сказал Доран. — Но его состояние, должно было перейти по наследству ко мне. А также и его титул.
— Его титул? — воскликнула Эйлида.
— Ну да. Я теперь маркиз Уинтерингэм.
Некоторое время Эйлида ошеломленно молчала. Потом произнесла:
— Откуда мне было знать?.. Как я могла предположить? Я считала, что ты женился на мне для того, чтобы я помогла тебе попасть в высшее общество.
Последовала еще одна пауза, потом Доран расхохотался.
— Любимая моя, глупенькая! Надо же было выдумать такое! Смешное до последней крайности!
— Не могла представить себе иную причину, по которой ты захотел бы меня купить.
Он засмеялся снова.
— Значит, ты никогда не смотрелась в зеркало, радость моя! Но мне и в голову не приходил подобный абсурд.
— Значит, ты очень важная персона, — сказала Эйлида задумчиво. — Поэтому первый министр и назначает тебя заместителем министра иностранных дел.
— Я предпочитаю думать, что обязан этим назначением собственным заслугам, — возразил Доран.
Эйлида, смущенная своей не слишком, удачной фразой, зашептала:
— Я хочу быть с тобой… Не хочу потерять тебя, когда ты станешь очень важным и будешь все время занят.
— Не потеряешь ни в коем случае, — сказал Доран. — Как государственный деятель, я буду очень нуждаться в жене-помощнице, милой и красивой жене, которая станет ухаживать за мной.
— Постараюсь быть такой…
Эйлида вдруг спохватилась:
— Слушай, но если теперь у тебя есть дом твоего дяди, то есть будет у тебя, то зачем же тебе Блэйк-холл?
— Я купил ваш дом, дорогая, не только потому, что он самый красивый из всех, какие мне довелось видеть, но еще и потому, что никогда не стану жить в бывшем дядином доме. Если получится, то ноги моей там не будет. Сама мысль о нем наводит на воспоминания о пережитых мучениях. К тому же дом этот невероятно уродлив и находится во владении семьи не так уж давно.
— Так ты хочешь жить в Блэйк-холле?
— Мы с тобой восстановим его в первоначальном виде, а имение сделаем образцовым. Ты поможешь мне, любимая, сделать, мое родовое имя уважаемым и чтимым.
— Ты знаешь, что я сделаю все, о чем ты меня попросишь, но, пожалуйста, дорогой, люби меня, люби! Я только теперь понимаю, какой одинокой была после смерти папы. Мне оставалось одно: бороться за жизнь… без денег и даже без надежды.
— Все это позади, — сказал Доран. — Мы с тобой создадим новую жизнь для себя, и она будет иной, чем та, которой жил прежде каждый из нас.
— Это звучит восхитительно!
— Оно и будет восхитительным. Я уверен, что мы устроим собственное счастье и счастье наших детей.
Он подчеркнул последнее слово, и Эйлида покраснела. Она собиралась снова спрятать лицо у него на груди, но он удержал ее и сказал:
— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя и хочу сейчас поблагодарить за твой первый подарок.
Он крепко обнял ее и начал целовать долгими, властными поцелуями.
Это продолжалось много времени, и когда Доран перевел дыхание, Эйлида проговорила:
— О Доран… я люблю, люблю, люблю тебя!
Он гладил ее грудь и бедра, она задрожала от его ласки, и он сказал:
— Я поблагодарил тебя за первый подарок, а теперь хочу получить второй.
— Какой? — шепнула она.
— Хочу, чтобы ты подарила мне свое сердце.
— Оно твое!
— И душу…
— Она тоже твоя!
Эйлида почувствовала, как сильно бьется сердце Дорана, когда он произнес:
