Элизабет Хой - Пейзаж с незнакомцем
– Смогу ли я объясниться здесь на своем несовершенном итальянском? – поинтересовался ее спутник, когда смуглый человек за стойкой бара сердечно приветствовал их:
– Dobro jutro! Чем я могу быть вам полезен?
– Kafa, molim vas, – храбро ответила Дженни.
Смуглый человек улыбнулся, видя, как она старается выговаривать сербскохорватские слова.
– Вы англичане, – торжествующим тоном произнес он на их родном языке. – Вероятно, из Лондона?
– Вот вам и мое сербскохорватское произношение! – улыбнулась Дженни.
– И моя космополитическая внешность, – добавил молодой человек. – Я мог бы с таким же успехом приехать в котелке и со складным зонтиком.
– Типичный лондонский джентльмен, – неожиданно вставил бармен и, увидев их удивление, засмеялся. – Вы хотите спросить, откуда я знаю лондонских джентльменов, да? Ни за что не догадаетесь! – И, не ожидая ответа, продолжил: – Несколько лет я проработал в ресторане «Золотая башня» в Сохо. Вы знаете его?
– Знаю ли я его? – словно эхо, повторил молодой человек. – Сколько себя помню, «Золотая башня» была моим излюбленным местом развлечения в Лондоне!
Придя в восторг от совпадения, бармен вышел из-за стойки и остановился перед их столиком.
– Я работал официантом на верхнем этаже. Возможно ли, чтобы я имел честь обслуживать вас, сэр?
– Вполне возможно, – согласился молодой человек.
– Тогда тем более добро пожаловать в мою kafana и на Зелен. – Бармен протянул руку. – Николе Сизак.
– Глен Харни, – пожимая протянутую руку, ответил незнакомец.
– А ваша милая леди? – осведомился бармен.
Дженни покраснела и рассердилась на себя за смущение.
– Увы, нет, – галантно ответил Глен Харни. – Мы познакомились только что на набережной. Юную леди ударила в плечо корзина подъемного крана, она травмирована и напугана. Я привел ее сюда, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя. Кофе или, может быть… – он показал на бутылки в баре, – что-нибудь покрепче.
– Вы ранены, gospodja? – с ужасом спросил Николе.
– Не очень сильно, – успокоила его Дженни, но, дотронувшись до плеча, поморщилась.
Николе сочувственно заохал.
– На кухне работает моя жена, – с готовностью сообщил он, кивнув в сторону двери за баром. – Если позволите, я отведу вас к ней, и она найдет какое-нибудь целительное средство для вашего плеча.
Дженни с удовольствием последовала за ним, еще больше обрадовавшись тому, что он не узнал в ней дочь знаменитого Эдриэна Роумейна, ежегодно проводящего здесь лето. Необходимо было скрыть от Глена Харни, кто она такая, по крайней мере пока она не убедится, что он не хищный журналист.
На кухне, где стоял запах дыма, чеснока и спелого сыра, госпожа Сизак, полная женщина средних лет, с розовыми, как два яблочка, щеками, крайне участливо отнеслась к юной английской леди, которую задел неуклюжий крановщик. Вскрикнув от ужаса при виде багрового синяка, она достала баночку с мазью, пахнущей тимьяном и розмарином. Осторожно помассировав ушибленное плечо, она наложила на него удобную повязку. Когда под влиянием чудодейственной мази боль отступила и Дженни почувствовала себя лучше, она поблагодарила госпожу Сизак и вернулась к мужчинам.
На деревянном столе уже стояли чашки обжигающего кофе по-турецки и рюмки с крепким сливовым бренди, известным под названием «сливовица». Сербы и хорваты за завтраком всегда пьют этот напиток вместе с кофе, объяснила Дженни Глену Харни.
– Вы хотите сказать, что каждое утро пьете эту огненную воду? – увидев, как она одним глотком осушила рюмку, удивился он.
– Нет, конечно, не пью. Вообще-то я не люблю сливовицу, разве что после обеда, но сегодня, после столкновения с этим подъемным краном, я чувствую, что мне необходимо выпить чего-нибудь горячительного.
– Как ваше плечо? – с тревогой спросил он.
Дженни заверила его, что ей лучше, и, допив кофе, решительно отодвинула чашку и сказала, что ей пора идти.
– Подождите минутку! – с какой-то странной настойчивостью попросил он. – Хочу сообщить вам приятную новость: господин Сизак согласился предоставить мне жилье с питанием, так что мне не надо искать место в гостинице!
Николе Сизак почтительно развел руки:
– Джентльмен пока еще не видел комнату, которую я предложил ему, но уверяю, что она удобная, просторная и светлая, с видом на наш сад. Я поставлю туда стол, за которым он сможет работать.
– Над моей книгой, – объяснил Дженни Глен Харни. – Я уже рассказал господину Сизаку, что собираюсь написать книгу о Зелене, о его истории, происхождении, людях, о красоте природы. За этим я и приехал сюда. Я работаю над серией книг об островах; у меня уже вышли работы, посвященные Кипру, греческим островам, Корсике, Сардинии.
Писатель, с угрызениями совести подумала Дженни. Но что за писатель? И опишет ли он в своей книге, посвященной Зелену, тщательно оберегаемое убежище Эдриэна Роумейна?
– Вы историк? – рискнула спросить она.
– Боюсь, до высокого звания историка я не дорос! Мой скромный труд, вернее, целая серия предназначена для широкой публики. Книга о Зелене должна иметь успех. Когда сегодня утром пароход подошел к острову, он показался мне заколдованным местом, маленьким чудесным городком с золочеными колокольнями, возвышающимися над розовыми утесами и бирюзовым морем. Меня встретил необычный тонкий аромат, который я не сумел определить.
– Это розмарин и тимьян, – пояснила Дженни. – Эти низкорослые кустарники растут по всей горе. Запах разносится ветром.
– Сладкий, как песня Ариэля из «Бури», когда он тащит Фердинанда к шекспировскому волшебному острову после кораблекрушения, – произнес Глен Харни. – Где он найдет свою Миранду, – тихо добавил он, бросив на Дженни взгляд, который смутил ее и встревожил.
Что хочет сказать этот высокомерный молодой человек такими романтичными литературными аллюзиями? Интересно, какие планы он строит насчет нее?
Повернувшись, она увидела в зеркале, висящем над столиком, свое отражение. Любопытные карие глаза под темными прямыми бровями придавали ее юному личику слегка наивный вид. Утром, выходя из дома, она наспех причесалась, и сейчас ее золотисто-бронзовые волосы выглядели взъерошенными. Она даже не удосужилась нанести легкий макияж…
Не мешало бы привести себя в порядок. Только зачем? Чтобы произвести впечатление на Глена Харни? Конечно, он участливо отнесся к ней из-за ее страданий, но, скорее всего, ему совершенно безразлично, как она выглядит. Да, если честно, то и ей все равно, произведет она на него впечатление или нет!
– Мне действительно пора идти! Я еще должна сделать кое-какие покупки, – объяснила она и подняла с пола тяжелую плетеную корзину.
