Сидни Моултон - Воплощение мечты
Мысль о том, что Джон, возможно, не совершал вменяемого ему преступления, еще глубже укоренилась в сознании Мишель. Ситуация весьма напоминала то, что происходило и в случае с Колином, братом Джона, — большинство улик были косвенными.
— Джон клянется, что он невиновен, — сказал Томас. — Он говорит, что опоздал на представление, потому что, когда он уже собирался переодеться в костюм, к нему подбежал мальчишка и попросил привести в чувство его дружка, который обкурился травки. К сожалению, нам не удалось найти этих ребят, чтобы проверить его слова.
По всей вероятности, отец прав, подумала Мишель. Кровь на костюме, конечно, окажется кровью Тима, что явится серьезной уликой против Джона. И за отсутствием другого подозреваемого жюри признает его виновным. Все складывалось для него очень плохо.
Отец пока не объяснил, какого рода помощи ждет от нее. Но, когда он сказал, что защиту Джона взял на себя Конрад Уэйн, Мишель побледнела.
Ее сон оказался в руку. Мишель сразу представила его широкие плечи и узкие бедра. Как она любила его ослепительную улыбку, которая озаряла смуглое точеное лицо! Она всегда напоминала ей солнечный луч, пронизывающий темные тучи, нависшие над горой. И его руки. О, эти руки…
— Это, наверное, будет мое последнее дело, — сказал отец, — и я не хочу проигрывать его, особенно ему. С твоей помощью я…
Мишель сократила свои визиты в родной город до минимума, потому что боялась случайно встретиться с Конрадом на улице. А тут она должна добровольно приехать в Кингстон и встретиться с ним в суде в качестве его противника!
— А Тодд Макрейн? — спросила она. — Он ведь может оказать тебе всю необходимую помощь.
— Увы, не может. Тодд лежит в больнице со сломанной ногой.
Мишель подозревала, что отец боится, как бы Конрад не предпринял попытку отыграться на нем во время этого процесса. Хотя молодой адвокат взял деньги и ушел с ними пять лет назад, он вряд ли простил прокурору этот «подарок». Несмотря на собственное корыстное поведение, Конрад должен чувствовать себя глубоко оскорбленным тем, что Томас Блейк, белый, считал его, полуиндейца, неподходящей кандидатурой для своей дочери — независимо от того, имел его молодой помощник в отношении Мишель серьезные намерения или нет.
— Я помню, ты говорила, что у тебя накопилось много отгулов, — продолжал тем временем Томас. — Мне хотелось бы, чтобы ты взяла часть из них, если это, конечно, возможно, и приехала в Кингстон помочь мне провести это дело.
Отец, очевидно, надеялся, что ее участие на стороне обвинения будет нервировать Конрада и помешает ему хорошо выступить на процессе. И в то же время Мишель знала, что он высоко оценивает ее профессиональные способности. Благодаря опыту, приобретенному в офисе главного прокурора Торонто, она ни в чем не уступала Тодду Макрейну.
Папа стареет, подумала Мишель. И устает. Он хочет уйти с работы с высоко поднятой головой. Но он боится, что может не справиться со своим последним делом, так как знает, что Конрад очень редко берется за дела, в успехе которых не уверен.
Мишель очень хотела помочь отцу, но она была не готова встретиться с бывшим возлюбленным. Своим предательством он нанес ей слишком глубокую рану, которая до сих пор кровоточила. Но, с другой стороны, Мишель действительно работала очень много в последнее время. Кроме того, она не хотела, чтобы отец догадался, что Конрад до сих пор сидит занозой в ее сердце. Подумав, Мишель решила, что ничего не случится, если она приедет в Кингстон, посмотрит имеющиеся материалы по делу Джона и выскажет отцу свои соображения.
— Ты же знаешь, я всегда рада тебе помочь, — увиливая от прямого ответа, сказала она. — Но вначале мне надо поговорить с боссом, и, если он отпустит меня, я, возможно, смогу приехать.
Томас Блейк был доволен, что дочь не отказала ему в просьбе и даже пообещала постараться выполнить ее.
— Я тебе буду очень благодарен за любую помощь, — сказал он. — Сейчас во мне говорит отцовская гордость, но ты всегда проявляла большие способности к расследованию сложных дел. Так что лучшей помощницы на время болезни Тодда мне не найти.
Поговорив с отцом, Мишель встала и отправилась в ванную. Намыливая тело душистым гелем, она невольно вспомнила свой сон, разбудивший в ней полудремлющие эмоции. Через две недели, если желание отца исполнится, она увидит Конрада и посмотрит в его поразительно голубые глаза, которые способны проникнуть в ее душу и узнать все ее тайны. Мишель не хотела снова попадать в зависимость от его колдовских чар, но она мысленно запустила пальцы в его густые приятно пахнувшие волосы, на ощупь похожие на сырой шелк. Как она любила, когда Конрад сжимал ее в своих крепких объятиях, а его чувственные губы блуждали по ее телу!
Даже одно то, что она могла видеть, как он, ослепительно красивый в строгом деловом костюме, обращается к жюри или медленно приближается к ней с врожденной грацией и ласковой улыбкой, делало Мишель счастливой и заставляло ее каждое утро благодарить Бога за то, что она женщина, молода и недурна собой и живет с Конрадом на одной земле.
Она подумала о его мощном сексуальном магнетизме и о своем страхе перед его репутацией адвоката, который, казалось, обладал уникальным талантом распутывать сложнейшие дела. Мишель пыталась гнать от себя эти мысли, одеваясь в спортивный костюм для пробежки в ближайшем сквере, но они упорно возвращались к ней.
Хотя моральные устои Конрада были недостаточно крепки, чтобы он мог отказаться от предложенных Томасом Блейком денег, у него, очевидно, все же было одно железное правило: защищать людей невиновных или, по крайней мере, заслуживающих того, чтобы их защищали. Мишель читала об этом в газетах.
Если журналисты не ошибались, значит, Конрад верит в то, что Джон Акана не совершал преступления, продолжала размышлять Мишель в своем любимом супермаркете, выгружая из тележки на кассовую стойку недельный запас продуктов. Ее отцу прокурору придется нелегко, несмотря на все собранные Генри Пауэлом доказательства вины Джона.
Когда в понедельник утром Мишель завела со своим боссом разговор об отгулах, тот сразу сказал, что она может взять столько дней, сколько ей нужно для того, чтобы помочь отцу.
— В последнее время вы сильно перегружали себя работой, — назидательно заметил Джордж Чэпмен. — Мне бы не хотелось, чтобы в один прекрасный день вы сломались или заработали какую-нибудь болезнь. Возьмите месяца полтора или даже больше. Главное, чтобы вы могли оказать отцу ту помощь, которую он ждет от вас. Надеюсь, вам удастся и отдохнуть немного.
