Джанет Битон - Стрела Купидона
— Да, но…
— Откровенно говоря, — продолжала леди Чартерно Браун, — ты мне понравилась, когда мы встречались на этой свадьбе. Я решила, что ты подойдешь.
Эмма подавила в себе огромное желание расхохотаться. «Юмор, старушка, вот что тебе сейчас нужно», — подумала она.
— Я свободна и действительно неплохо знаю Грецию, — сказала она. — Но я не ищу работу в настоящее время. И у меня есть масса вопросов, которые я хотела бы задать. Например, как долго вы собираетесь быть в отъезде?
— Как долго? — старуха повернулась и посмотрела в окно. Легкий ветерок колыхал занавески цвета лютиков. На площади уже почти отцвели вишневые деревья. — Пару недель, я думаю. Я хотела, чтобы ты сделала некоторые вещи более удобными для меня, более возможными, наконец. Все расходы, конечно, я беру на себя. И заплачу тебе хорошо. Раньше, куда бы я ни ездила, я путешествовала вместе с мужем, и он заботился обо всем. Я думаю, твоя кузина, когда работала у моего мужа секретарем, рассказывала о его семье.
— Ничего такого не припомню, леди Чартерис Браун.
— Она никогда не упоминала мою внучку Алтею?
— Я этого не помню.
Появилась пожилая служанка с чаем. Она принесла изящные бутерброды и обыкновенные слоеные пирожные.
Леди Чартерис Браун даже не взглянула на поднос.
— Я думала, что это служило предметом сплетен в офисе. Прошло уже почти восемнадцать месяцев с тех пор, как исчезла моя внучка. Это из-за Алтеи я должна ехать в Грецию. У меня есть причина полагать, что она может быть там.
Все высокомерие улетучилось, и Эмма с тревогой вглядывалась в старческое лицо: голубые глаза, казалось, поблекли, губы дрожали.
— То, что она ушла, случилось как раз перед рождеством. Ей только исполнилось восемнадцать. Я планировала устроить прием в честь ее совершеннолетия. Я купила ей небольшой автомобиль, чтобы сделать сюрприз. Она собиралась поступать в колледж, изучать бизнес. О, она не очень-то стремилась к этому… У нее была глупая идея изучать искусство. Но я то видела, что у нее нет настоящего таланта. Потом она вдруг ушла. Не было ни ссоры, ничего подобного. Она просто ушла. Все, что есть у меня с той поры — это почтовые открытки. Из Парижа, Флоренции, Рима, Афин.
Эмма спросила: — Вы, должно быть, пытались найти ее?
— О, да, — слова получились чуть громче шепота. — Я сделала все возможное. Никто из ее друзей ничего не знал. Похоже, она ни с кем не была близка. В полиции были очень терпеливы и вежливы, но они сказали, что Алтея — совершеннолетняя и вольна ехать куда пожелает. От открыток никакого толка. Они были отправлены в Англию людьми, с которыми она встречалась. Так что ее нельзя по ним выследить.
— Что она писала в этих открытках?
— Только то, что у нее все в порядке. Чтобы я не беспокоилась. Как будто я мoгy делать что-нибудь кроме того, что беспокоиться, — леди Чартерис Браун продолжала с внезапно вернувшейся живостью и самоуверенностью. — Ее отец — наш единственный сын, и его глупая жена погибли при кораблекрушении, когда ей было десять лет. Я и мой муж вырастили ее. Мы делали для нее все, что могли, устраивали в лучшие школы, следили, чтобы она не испытывала ни в чем недостатка, делали все, чтобы заменить ей ее глупую мамашу.
Долгое время от нее не было никаких вестей. Я думала, что уже никогда о ней не услышу. И тут как раз на прошлой неделе пришла еще одна открытка с Крита.
Леди Чартерис Браун поднялась и взяла с письменного стола открытку, которую и передала в руки Эммы. На картинке были какие-то разноцветные лодки, пришвартованные к причалу. Сбоку золочеными буквами надпись: «Привет из Аджио Стефанос, Крит». Штемпель неразборчив. Внучка написала: «Бабушка, пожалуйста не волнуйся за меня и не пытайся меня найти. Я очень счастлива здесь. Я, наконец, дома. Я люблю тебя. Алтея».
— Совершенно очевидно, что здесь замешан мужчина, — леди Чартерно Браун все еще была на ногах и расхаживала взад и вперед по комнате. — Должен быть замешан. Она хорошенькая. Она богата. Она унаследовала деньги своей матери, когда ей исполнилось восемнадцать, и, конечно, когда меня не станет, она унаследует еще больше, гораздо больше. Она простое создание. Наивное. Какой-нибудь мужчина, тот или другой, может очень неплохо устроиться!
Эмма повертела открытку в руках.
Что за девушка была та, что выбрала эту открытку и написала эти строки. Зная, какую боль причиняет ее исчезновение, она продолжала держать дистанцию.
— Она просит, чтобы вы не пытались найти ее.
— Конечно просит! Она прекрасно знает, что как только я поймаю ее, я тут же сделаю ей выговор за ее глупости.
— Она беспокоится о вас. Она говорит это. Она запросто могла бы, находясь вдалеке, обойтись и без того, чтобы посылать вам открытки и сообщать, что с ней все в порядке.
Леди Чартерис Браун снова склонилась над столом. — О, в ней нет злобы. Она просто глупенькая, запутавшаяся малышка, как и ее глупая мать. Ты знаешь, ее мать была поэтессой. Я спрашиваю, можно быть поэтессой в наше время и в ее возрасте. Почему мой Ноэл и она поженились, я никогда не могла взять в толк. У него всегда с головой было все в порядке, абсолютно здравомыслящий бизнесмен, как и его отец. Я подозреваю, что его околдовали. Она была красавицей, ты согласна?
Она протянула Эмме фотографию стройной девушки со светлыми волосами, спускающимися ей прямо на плечи, и огромными мечтательными глазами.
— Дейрдра, — сказала леди Чартерис Браун, — не принадлежала к реальному миру. Если бы у нее не было слуг, которые делали все за нее, она бы просто истаяла от голода! И Алтея, хотя я и вырастила ее сама, благоразумно, как только можно вырастить ребенка, была такой же — фи… Как говорят, гены возьмут свое! Но я должна спасти ее от нее самой. И я хочу, чтобы ты помогла мне!
Эмма сделала движение, чтобы подняться. Настал момент истины.
— Леди Чартерис Браун, — начала Эмма, но не смогла продолжить, потому что старая леди внезапно, без всякого перехода разразилась слезами и упала в кресло, закрыв лицо руками.
— Нет, — прошептала она сквозь всхлипывания и вздохи. — Я не жду, что ты бросишься помогать мне. Я — старая, со мной не просто, я надоедлива и, осмелюсь сказать, ты думаешь, что Алтея была абсолютно права, сбежав и начав свою собственную жизнь. Я не должна была просить тебя приехать сюда сегодня. И не должна была все рассказывать тебе. Эта старая история принадлежит только мне и может быть не интересна всем остальным, — с большим усилием, тяжело вздыхая, старуха заставила себя подняться на ноги. — Спасибо тебе за то, что пришла и выслушала меня.
С удивительной скоростью старая леди подлетела к двери и распахнула ее перед Эммой, выпроваживая ее в холл.
