Салли Лэннинг - Никаких обязательств
— Всем доброй ночи. До завтра.
Какого дьявола он тратит силы и время на защиту совершенно незнакомой девицы, которая мало того, что может сама за себя постоять, но еще и недвусмысленно дает понять, что помощь ей не требуется? Остынь, Саймон, посоветовал он себе. Ложись-ка лучше спать.
А чем еще можно заниматься в постели, где тебя ждут только подушка и одеяло? Столько дел навалилось в последнее время, что, расставшись с очередной подружкой, Саймон вот уже несколько месяцев никак не обзаводился новой. Пожалуй, пора озаботиться этим всерьез: сколько можно спать в одиночестве?
2
Стоя перед зеркалом, Саймон аккуратно завязал серовато-жемчужный галстук, одернул пиджак и смахнул с плеча приставшую нитку.
Хотя многие из участников фестиваля, люди творческие, позволяли себе некую богемную небрежность в одежде, он всегда носил строгие деловые костюмы. Не потому ли, что подсознательно считал их еще одной преградой, отграничивающей его от прошлого.
Саймон последний раз провел расческой по густым светлым волосам. Деталь внешности, нехарактерная для уроженца Ирландии. Впрочем, весьма возможно, что отцом его был какой-нибудь швед или датчанин, матрос со случайно зашедшего в порт корабля. Саймон не знал не только национальности, но даже имени своего родителя. Мать умерла, когда он был еще слишком мал, а из бесконечных попреков бабки было решительно невозможно извлечь что-то внятное. Саймон подозревал, что она и сама ничего толком не знала.
Из самых ранних воспоминаний детства он вынес обрывки довольно-таки сбивчивых и непоследовательных рассказов матери. Отец неизменно представал в них в ореоле непонятной, но сияющей славы. Порой Саймон воображал его героем-летчиком, порой — тайным агентом. Действительность грубо развенчала эти мечтания. Когда привычный мир мальчика рухнул после смерти матери, ворчливая бабка, отнюдь не осчастливленная перспективой взять на попечение «этого пащенка», не постеснялась открыть четырехлетнему внуку неприглядную правду.
История, как понимал теперь Саймон, оказалась стара как мир. Наивная провинциальная дурочка, приехавшая в поисках работы в большой портовый город. И моряк, сошедший на берег в поисках развлечений после долгого плавания. А в результате — разбитое сердце и маленький вопящий сверток на руках.
Надо отдать женщине должное: она и не подумала избавиться от ребенка. Не попыталась сбагрить его с рук сразу после рождения. Сын стал для нее единственным смыслом жизни. И первые четыре года жизни Саймона прошли пусть в бедности, зато в любви. Тем горче показалась ему, привыкшему к городской жизни, грубая реальность полунищей рыбацкой деревушки в глуши…
С чего это вдруг меня потянуло на воспоминания? — удивился Саймон. Должно быть, это близость к местам, где прошло детство, так на меня действует… Но несчастный сирота давно вырос и добился в жизни всего, о чем мечтал долгими зимними вечерами под завывание холодного ветра и шум моря. Так откуда же эта горечь, эта щемящая боль на душе?
Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли, Саймон вышел из номера и спустился в ресторан. Хотя отель был рассчитан на туристов, заезжих гостей и располагался в относительной глуши, он поражал своей роскошью. Хрустальные люстры, ковры под ногами, на всем отпечаток дорогостоящей элегантности.
Входя в зал, Саймон чуть не столкнулся с вчерашней официанткой, Дженифер. Молодая женщина с профессиональной ловкостью уклонилась от столкновения буквально в последнюю секунду.
— Доброе утро, Дженифер, — приветливо улыбнулся он.
— Доброе утро, сэр.
В трех коротких словах эта чертовка умудрилась яснее ясного высказать, что, хотя по долгу службы она и вынуждена вести себя с гостем вежливо, однако глаза бы ее на него не глядели. Саймону стало даже забавно. За тридцать пять лет жизни его столько раз оскорбляли, что он и со счету сбился, но никогда с такой лаконичной утонченностью.
Проводив взглядом удаляющуюся фигурку в бесформенном платье, он отметил, что ножки, из-под него виднеющиеся, на редкость стройные. Точеные, тонкие лодыжки, высокий подъем ступни.
Вот еще бы снять с нее эти дурацкие очки…
Саймон сел за стол. Джима не было. Неудивительно, наверное, вчера так набрался, что только к полудню проспится.
День пролетел за напряженной работой. Саймон принял участие в дискуссии, посвященной проблемам современного театра, потом посетил семинары по смежным областям культуры, затем провел несколько рабочих встреч, касающихся благотворительного турне по отдаленным провинциям Ирландии.
Вечером, когда он вышел подышать свежим воздухом на террасу, какая-то элегантная, модно одетая женщина многозначительно улыбнулась ему и чуть заметно кивнула, точно приглашая завязать с ней беседу. Саймон вежливо улыбнулся и прошел мимо. Он привык к подобного рода авансам, такое случалось с ним сплошь и рядом.
Порой он даже гадал, что же в нем так нравится женщинам. Известность? Деньги? Но на свете найдется немало знаменитостей и поизвестней, и побогаче. Внешность? Разве что. Саймон отдавал себе отчет, что природа наделила его высоким ростом, пропорциональным телосложением и правильными чертами лица. Однако не сознавал, что намного больше женщин влечет его аура решительной, победоносной мужественности и силы.
Хотя Дженифер он, похоже, оставил равнодушной, если не сказать более. За ужином она обращалась к нему с той же безукоризненной вежливостью, что граничит с оскорблением. Надо было обладать поистине тонкой интуицией, чтобы с такой ловкостью балансировать на грани дозволенного, не заходя за нее.
Впрочем, возможно, ему это только померещилось, поскольку больше за столом никто ничего не заметил. Почему эта женщина так странно на меня действует, задевает какие-то глубинные, обычно молчащие струны? — недоумевал Саймон. С какой стати он вообще столько думает о простой официантке? И почему никак не может отделаться от ощущения, что когда-то уже видел ее? Где? Когда? Здесь, на побережье? Вряд ли. Перебирая в памяти знакомых своего детства, Саймон не мог припомнить никого и близко на нее похожего. Тем более что жил он все-таки не здесь, а милях в двадцати отсюда. Но почему же ему так знакома эта горделивая манера держать голову, этот надменный разворот плеч?
Как и накануне, Кортни, оправившийся от утреннего похмелья, налегал на вино. Похоже, его стиль жизни включал в себя как вечернюю попойку, так и неизменную дурноту на следующий день в качестве расплаты за ночное веселье. Типичный стиль поведения представителя богемы в худшем понимании этого слова.
