Энн Вулф - Я буду рядом
— Не драматизируй, — сказал ей Констанс в ответ на ее сомнения, — это судно вынесло огонь, воду и медные трубы. Ведь мы — далеко не первые пассажиры.
Хотела бы она знать, что случилось с теми, кто плавал на этом корыте до них…
Конечно, Гермия старалась видеть в происходящем не только минусы, но и плюсы. Хотя, плюс пока был только один: у нее появился новый друг в лице Джамбаты, который не только согласился проводить их к Аргадве после возвращения, но и вернул Гермии золотую цепочку, чтобы она смогла расплатиться за место на кораблике.
Состояние оцепенения, овладевшее ею после разговора с похитителями, прошло. Но зато теперь она чувствовала себя струной, тетивой, которую натянули и не отпустили. Нервы сдавали. Резкие звуки и даже шорохи заставляли ее вздрагивать. Все ободряющие слова, которые говорил ей Констанс, казались почему-то неуместными и неискренними. Гермия была благодарна ему за помощь и поддержку, но… Странное чувство вины, их вины за происходящее, мешало ей адекватно реагировать на слова Констанса. Сейчас ей казалось, что не будь той ночи в деревне Мамиро, с Пойтом ничего бы не произошло. Гермия не очень-то верила в мистику, но во всем, что случилось с ней в последнее время, она видела вмешательство высших сил. И в похищении Пойта тоже. Как будто невидимый мститель расквитался с ней за тот краткий миг счастья, за ту ночь, когда она изменила жениху. Разум Гермии понимал, что все эти измышления — полная ахинея. Но душа наотрез отказывалась это понять и считала Пойта настоящей жертвой распутства Гермии.
Конечно, Гермия не могла поделиться своими размышлениями с Констансом. «Знаешь, Конни, Поит сейчас отдувается за наши грехи. За то, что я ему изменила…» Гермии становилось плохо только от мысли, что она может это сказать…
— Слава богу, что у меня есть банковская карта, — озвучила Гермия плюс ситуации, в которую они попали. — Переводить деньги было бы гораздо дольше, чем снять…
— Не забывай, я тоже не на грани нищеты… — хмуро заметил Конни. — Выкрутились бы как-нибудь. Но меня смущает то, что ты отказываешься обратиться в полицию. Разве у нас есть гарантия, что после того, как похитители возьмут деньги, мы все останемся живы?
— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Гермия.
— Все очень просто. Накатанная схема похищений: они забирают деньги и убивают свидетелей, — спокойно произнес Констанс.
Убивают… От одного этого слова по телу Гермии поползли мурашки.
— Как ты можешь говорить об этом так спокойно? И вообще, где твой хваленый оптимизм, Конни? — язвительно поинтересовалась она.
— В таких ситуациях я предпочитаю быть реалистом. Мы не застрахованы от того, что эти негодяи нас обманут. Поэтому нам нужна страховка. Какая-то веревка, за которую мы сможем держаться до конца…
— Полиция — плохая веревка. Это скорее наполовину разрезанный шнур. Ты висишь на нем, а он. с каждой минутой рвется все сильнее и сильнее… Ты не понимаешь, Конни. Полиция — это не те очаровательные парни из сериала «Комиссар Рекс», которые ищут старушкин кошелек, находят его, а заодно задерживают банду наркоторговцев. В жизни они допускают массу промахов, и надеяться на них сейчас не стоит. И потом, не забывай о том, что сказал Пилот: если я обращусь в полицию, похитители будут в курсе…
— Какая же ты наивная, Герми, — усмехнулся Констанс. — Обычная уловка, чтобы создать иллюзию собственной значимости, не более того…
— Ну вот что! — вспылила Гермия. — Если ты боишься ввязываться в эту историю, я прекрасно тебя пойму! Но зачем прикрываться благородными помыслами, когда тебе попросту наплевать на жизнь Пойта?!
Констанс побагровел. Мало того, что она обвинила его в трусости, так еще и в бесчеловечности! И это после того, как он таскался за ней по всему Комодо, чтобы найти этого осла, просадившего в карты полмиллиона баксов!
— Не надо выставлять Пойта Капера святым мучеником, а меня — вселенским злом! Ты просто не можешь смириться с тем, что твой правильный жених оказался завзятым картежником и тряпкой! Так пора бы тебе это осознать!
То, что Поит поступил с ней, мягко говоря, не лучшим образом, Гермия прекрасно знала и без Констанса. Но в одном он был прав: она не могла с этим смириться. Все то время, которое она провела вместе с Пойтом, ей казалось, что надежнее этого человека нет никого. И вот эта статуя добропорядочности и надежности рухнула, почти раздавив Гермию обломками… Осознать это было больно. Очень больно.
Но Гермия придумывала тысячу невероятных оправданий для Пойта, чтобы хоть как-то смягчить эту боль. И вот по этой самой боли Констанс только что прошелся с остро наточенной бритвой… Каково? Уж от него, человека, который знает, как ей сейчас тяжело, услышать такое она не ожидала… Теперь внутри нее смешалось все: обида на Пойта, разочарование, страх, отчаяние и безумная злость на Констанса, который посмел разворошить все это в ее душе.
— В отличие от тебя, Поит Капер подложил мне свинью всего один раз! Вспомни, сколько раз это делал ты! А теперь ты хорохоришься и делаешь вид, будто Поит и плевка твоего не стоит! Но даже сейчас в моих глазах этот человек стоит выше тебя!
Последнюю фразу говорила не Гермия Шайн, а дух злобы и отчаяния, сидящий внутри нее. Даже до истории с карточным долгом Констанс занимал в ее сердце место, значительно большее, чем Поит. Но теперь было поздно брать свои слова назад. Конни, ее любимый Конни, смотрел на нее с ненавистью. Глаза метали стальные молнии, лицо было перекошено гневом.
— Ах так… — хрипло прошептал он. — Великолепно… Думаю, вы с Пойти-Войти будете очень счастливы в браке. А я… я настолько труслив и бессердечен, что отпущу тебя одну на Бали. И на все четыре стороны. Жаль… — Его голос постоянно срывался, но он набирал воздуха в легкие и снова продолжал. — Жаль, что я не понял этого раньше: ты взрослая девочка и не нуждаешься ни в советах, ни в помощи. Прощай, Гермия.
— Но, Конни… — растерянно пробормотала она.
— Прощай, — повторил Констанс, развернулся и пошел вдоль берега.
Гермии стоило большого труда подавить желание броситься за ним. Она стояла и все еще не верила в то, что он смог оставить ее. Но когда Констанс скрылся из виду, а с деревянного кораблика крикнули: «Отплываем!», Гермия вынуждена была поверить. С тяжелым сердцем поднималась она на скрипучую деревянную палубу. Недобрые предчувствия тисками сжимали душу. Гермия еще раз оглянулась туда, куда ушел Констанс. Исчезла даже черная точка, в которую превратило его расстояние…
Как он мог так с ней? Как он мог? Да, Гермия была не права: вся взвинченная, нервная, она наговорила ему такого… Но это же не повод бросать ее одну в стране, которую она совершенно не знает. Она бы никогда не поступила так с Конни… Впрочем, кто знает, как бы повела себя она, если бы ее обвинили в трусости и эгоизме?
