Ребекка Джинсен - Как подсказало сердце
Бригитта покраснела.
— Я… Я…
— Ну, давай, — сказал он с насмешливой серьезностью, — не порти похвалу, которая сорвалась с твоих губ. Сжалься хоть раз.
— Ты смеешься надо мной, Роуланд. И ты специально изменил тему разговора.
— Очень утомительная тема, — сказал он уклончиво. — Мы и так потратили много времени. Я начинаю подозревать, что ты специально хочешь, чтобы я ослаб от потери крови, и держишь здесь, споря со мной.
— Неплохая мысль, — заметила Бригитта. — Ну пошли, моя комната рядом.
— Нет, мне надо переодеться, и в моей комнате есть бинты. Ты поможешь?
— Помочь идти?
Он кивнул.
— Я чувствую, что не могу шевелить мускулами, — простонал он. — Но если ты дашь мне руку, дорогая, я пойду за тобой, куда хочешь.
Он схватил ее за руку и повел к дому.
В комнате Роуланда был настоящий кавардак. Взгляд Бригитты перескакивал с одного раскрытого сундука на другой. Повсюду валялась одежда, постель в беспорядке, половики сдвинуты со своих мест. Толстый слой пыли покрывал столы с мраморными крышками и единственный стул с высокой спинкой, а стены потемнели от сажи.
— Ты действительно здесь спишь? — с отвращением спросила Бригитта.
Он хмыкнул:
— В комнате никто не жил несколько лет. А утром я очень спешил. Но ты же можешь привести ее в порядок?
— Я? — она повернулась к нему.
Роуланд вздохнул.
— Ну, пожалуйста, не начинай все сначала. Неужели моя просьба так обременительна?
Бригитта стояла в нерешительности. Он просил. Не требовал. А это уже кое-что, по крайней мере, пока.
Перевязав раны рыцаря, Бригитта занялась сундуками. Роуланд улыбнулся. В комнате они одни, Вульфа нет рядом. А Бригитта в хорошем настроении.
— А какой цвет мне пойдет, дорогая?
— Конечно, голубой. И, может быть, темно-коричневый. Я думаю, ты будешь хорошо выглядеть в темно-коричневом.
— Тогда, я надеюсь, ты не откажешься сшить мне одну или две новые туники? У меня их так мало…
— Ты не проведешь меня своим невинным видом! Я сошью тебе, но только для того, чтобы показать, что я умею. Но не думай, что я сделаю это как твоя рабыня.
Бригитта собралась уходить. Роуланд остановил ее:
— Но я не хочу, чтобы ты сейчас же убежала.
— Почему? — звенящим голосом спросила она.
— Успокойся. Остановись. Я не собираюсь тебя насиловать. — Он вздохнул. — Неужели ты меня так боишься?
— Да, — честно призналась она.
Он нахмурился.
― Я был настолько груб с тобой?
Она молчала. Он снова спросил:
— Ты думаешь, что я жестокий, да, Бригитта?
— Да, — честно кивнула она. — Твои манеры оставляют желать лучшего, Роуланд. И твое настроение слишком изменчиво,
— Так же, как и твое, — заметил он.
Она улыбнулась.
— Я знаю. У меня много недостатков. И они беспокоят меня. Но сейчас мы обсуждаем твои, которые, похоже, тебя ничуть не беспокоят.
Он поднял руку и ласково провел ладонью по ее щеке.
— Ради тебя я изменюсь.
Бригитта онемела от удивления, а потом спросила:
— Почему?
— Чтобы чаще видеть твою улыбку.
— У меня слишком мало причин для улыбок, Роуланд, — откровенно призналась она.
— У тебя будут причины.
Она отодвинулась от него, ее глаза повлажнели:
— Ты снова играешь со мной?
— Нет. Я совершенно искренен, — его голос был тихим.
Он наклонился и поцеловал ее. Сначала осторожно, чтобы не испугать, затем все настойчивей, и она в испуге толкнула его в грудь. Но Роуланд не отпускал. Он все крепче прижимал ее к себе. Ее грудь притиснулась к его груди, он ощутил огонь во всем теле и желание. Она воспламенила его, но не давалась.
Его губы медленно продвигались к нежному изгибу ее шеи:
— Ах, Бригитта, я так хочу тебя, — шептал он ей в ухо.
— Роуланд, ты обещал, что не будешь меня насиловать, — напряглась она, сопротивляясь.
— Ну позволь мне любить тебя, — хрипло бормотал он. — Позволь, Бригитта.
И он снова поцеловал ее, прежде чем она успела сказать «нет»… Наконец ей удалось вырваться.
— Роуланд, мне больно! — крикнула она.
Он склонился к ней, посмотрел на ее посиневшие губы.
— Черт возьми, Бригитта! Ну почему ты такая хрупкая! ― простонал он.
— Не могу же я быть другой? Какая есть, такая и есть, — ее голос дрожал. — Меня растили в неге. У меня чувствительная кожа, она не привыкла к такому обращению.
Он поднял ее подбородок, а потом нежно коснулся пальцами ее губ.
— Я не хотел, чтобы тебе было больно, — тихо сказал он.
— Я знаю, — кивнула она. — Но ты все делаешь с силой.
Роуланд виновато улыбнулся:
— Я такой, какой есть. И ничего не могу с собой поделать.
Вдруг Бригитта повеселела.
— Ты что, и сейчас будешь считать виноватой меня? На этот раз моя одежда сухая и не облипает тело…
— Нет.
— Тогда скажи, что я такого сделала, чтобы в следующий раз не совершить ошибки, — сказала она горячо.
Роуланд от души рассмеялся.
— Ох, дорогая, ты так невинна. Да просто быть рядом с тобой уже соблазнительно. Разве ты сама не знаешь, какая ты красивая?
— Тогда тебе лучше держаться подальше от меня.
— О нет, Бригитта, — ответил он, медленно, но упрямо качая головой. — Ты — мечта для любого мужчины. Но ты только мое сокровище, только мое. И я не стану держаться подальше.
— Я не твоя, Роуланд. — Она вырвалась из его рук и фута на два отошла. — И никогда не буду твоей.
Роуланд стукнул кулаком по колену.
— Почему ты меня так ненавидишь? — раздраженно крикнул он.
— Ты знаешь, почему.
— Я же сказал, что изменюсь!
— Ты сказал и тут же заграбастал меня. И поэтому я не могу верить тому, что ты говоришь.
— Ты судишь меня слишком сурово, Бригитта. Но сейчас-то я что такого сделал? Я же не вышел из-под контроля?
— А мне теперь что, жить в вечном страхе? Я хочу знать, Роуланд.
Он мрачно нахмурился. Он не мог ей честно обещать, что никогда не попытается взять ее силой. Он не хотел бы, но его разум отключается, когда дело касается ее. Но — проклятье! — он и ее не хотел пугать и держать в постоянном страхе. Его злило, что она так боится.
— Ты не ответил, Роуланд?
В волнении он отвернулся.
— Не дави на меня, девка! — рявкнул он.
Ее глаза умоляюще смотрели на него.
— Ты должен ответить.
— Я должен подумать. А теперь пойдем. Пора завтракать.
20
В то утро в зале собралось немного народу. Но Лютер уже сидел на своем месте и подозвал Роуланда к себе.
