Рут Валентайн - Седьмая заповедь
У нее так резко перехватило дыхание, что на мгновение закружилась голова. Эвелин покачнулась.
Подхватив ее, Уоррен с усмешкой заметил:
— Ты боялась, что я не выдержу этого испытания? Не стоит: я же говорил тебе, что не собираюсь уклоняться от ответственности.
Вот, значит, как он воспринимает меня: женщина, перед которой он несет ответственность! Эвелин гневно оттолкнула его.
— Какое потрясающее благородство! Но не стоит беспокоиться, я не собираюсь вместе с ребенком сидеть у тебя на шее. Что бы я ни решила на будущее, это мое решение, к которому ты не имеешь никакого отношения. Вот и все.
Когда Уоррен справился с удивлением от ее вспышки, лицо у него окаменело, и он процедил сквозь зубы:
— Отнюдь. Я имею самое прямое отношение к твоему состоянию. И не рассчитывай, что тебе удастся отделаться от меня. Кстати, что ты решила?
— Не твое дело. — Лицо Эвелин заливала меловая бледность, и лишь на щеках рдели гневные пятна. — Все уже решено. Я сделаю аборт.
Она никогда не видела его в такой ярости.
— Семейная традиция, не так ли? — в бешенстве прорычал Уоррен.
Эвелин отвесила ему оглушительную пощечину, звук которой разнесся в тихом утреннем воздухе. Уоррен неожиданно притянул Эвелин к себе, и она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо: женщина, попавшая в древнюю как мир ловушку, она оплакивала все одинокие ночи, полные тревоги и растерянности. Уоррен не лез с утешениями, просто прижимал Эвелин к себе, нежно гладя по голове, пока ее рыдания не стихли и она не успокоилась.
— Прости. — Эвелин взяла чистый носовой платок, который он ей предложил, и, промокнув глаза, слабо улыбнулась. — Ты как бойскаут — всегда готов.
— Не всегда. Как, например, к этой ситуации. Она волнует меня не меньше, чем тебя.
Эвелин затравленно посмотрела на Уоррена, поёжилась и запахнула пальто.
— Мне холодно. Мы и дальше будем тут стоять?
— Нам еще есть, о чем поговорить.
— Только не сейчас, прошу тебя! — взмолилась она.
Помедлив, Уоррен кивнул.
— Хорошо. Но только если торжественно пообещаешь: ты не пойдешь делать аборт, не поставив меня в известность.
— И ты поверишь мне на слово? — с интересом спросила она.
— Да. Поверю, — спокойно и твердо сказал Уоррен.
Ее губы дрогнули в улыбке.
— А ты в свою очередь так же торжественно пообещаешь, что не будешь пытаться разубедить меня. Нет, Уоррен, никаких обещаний я тебе давать не буду. Я ничем тебе не обязана, ты сам это как-то сказал.
— Я говорил совсем о другом, и ты это отлично понимаешь.
— Возможно. Но то, что произошло между нами, совершенно несущественно. Банальная история, пустяк, о котором нам обоим не стоит и вспоминать. Всего лишь одна ночь. Во всяком случае, я именно так все и воспринимаю. Я тебе ничего не должна, и, конечно же, ты тоже мне ничего не должен — особенно приносить в жертву свободу.
— Значит, именно так ты оцениваешь ситуацию? — потемнел лицом Уоррен.
— Конечно. — Эвелин попыталась изобразить небрежный смешок. — Да неужели ты решил, что из-за ночи секса я искалечу себе всю жизнь?
— Искалечишь? — прищурился Уоррен. — Интересно, но мне почему-то кажется, что ты снова врешь.
Они услышали голоса, и Эвелин увидела группу ребят, которые через парк бежали в школу. Быстро развернувшись, она торопливо пошла по дорожке, ведущей к воротам парка.
Уоррен догнал ее, но продолжал молчать, пока они не оказались в машине.
— Почти девять. На первую встречу мы опоздали, но еще можем успеть на вторую. У тебя есть с собой косметика?
— Что? — рассеянно переспросила Эвелин. — Ах да… Должно быть, я ужасно выгляжу.
— Ты выглядишь так, словно плакала, но обаяния и привлекательности тебе это обстоятельство не убавило.
Открывавшая сумочку Эвелин замерла от неожиданного комплимента, но, справившись с замешательством, вынула косметичку и, как ни в чем не бывало, принялась приводить себя в порядок.
Они снова погрузились в молчание, пока не оказались у административного здания, которое намеревались осмотреть.
— Я позвоню в первое место, — предложила Эвелин, — и скажу, что мы задержались. Когда удобнее назначить другую встречу?
— Спроси, устроит ли их сегодня, в шесть вечера.
— Хорошо.
Созвонившись, она присоединилась к Уоррену, который уже осматривал здание. Эвелин отметила, что он не скупился на вопросы, и все его внимание поглощено делом. Уоррен был собран и деловит, и постороннему наблюдателю не могло и в голову прийти, что этот мужчина только-только услышал ошеломляющую новость о своем грядущем отцовстве. Эвелин отказалась от всяких попыток понять, каким Уоррен мог бы быть отцом, ибо никогда этого не узнает и не предоставит ему возможность это выяснить.
Пообещав владельцу здания, что окончательное решение не заставит себя ждать, они вышли на улицу и направились к машине.
— Ну, что ты решил? — спросила Эвелин.
— Тут есть все, что мне нужно. Да и район симпатичный. — Нахмурившись, Уоррен огляделся.
— Но чего-то тут не хватает, — догадалась она.
— Да. Хотя не могу пока точно определить, чего именно.
— Тут слишком тихо. Сначала я думала, что это преимущество. Но тут поблизости нет ни одного заведения, где можно перекусить или пропустить рюмочку после работы, нет ни магазинов, ни бензозаправки. Хотя, кроме этого, все остальное устраивает.
— Именно этим зданием интересовался кто-то еще?
— Нет. Тем, где ты будешь вечером. Я от твоего имени извинилась и сказала, что ты будешь в шесть.
— Мы будем, — поправил ее Уоррен.
— Я тебе там не нужна.
— А я хочу, чтобы ты была.
Спорить было бесполезно, и Эвелин осталось лишь пожать плечами и сказать:
— Хорошо. Я тебя там встречу. А теперь, может, ты подбросишь меня к подземке? Мне нужно в центр.
— Зачем? — сухо спросил он.
От его требовательного тона у Эвелин удивленно расширились глаза, но она быстро поняла, в чем дело.
— Нет… не для этого. Я должна забрать лампу, которую заказала.
— Хорошо. — Он подвез ее до станции сабвея, но, едва Эвелин собралась вылезать из машины, Уоррен схватил ее за руку. — Я верю тебе.
Она кивнула и вышла из машины.
Как она хотела, чтобы этого дня никогда не было в ее жизни! Если бы не приступ тошноты, Уоррен никогда ни о чем не догадался бы и не вынудил ее к признанию. Нечего было подниматься ни свет ни заря, возмущенно подумала Эвелин, но потом ей пришло в голову, что он мог сделать это умышленно, ибо что-то подозревал и надеялся на такое развитие событий.
Надеялся? Странное слово в данных обстоятельствах. И к тому же это немедленное предложение замужества… Разве мужчина не должен всеми силами отбрыкиваться от такого рода западни? Но Уоррен настойчиво добивался правды, и еще до ее признания не сомневался, что ребенок именно от него.
