Ронда Грей - О самом главном
Эстер мрачно произнесла:
— Ты с чего начал? Разденься, примерь, разденься, отдайся… Ну скажи, зачем ты сейчас меня дразнишь, Билл?
Он изучающе смотрел на нее.
— Я не дразню тебя, и давай не будем заострять ситуацию. Поверь, она не стоит того.
— А наше путешествие, наше присутствие здесь — оно «стоит того»? Пустячок, не требующий работы памяти… Нет, так у меня ничего не получится!
— Эстер, а что, если тебе взять и расслабиться? Мне так хочется, чтобы ты просто хорошо отдохнула, не занимаясь самокопанием и самокритикой. И, пожалуйста, в разговоре со мной избегай дурацких формулировок типа «примерь — отдайся»…
— Тогда…
— Хватит, дорогая! Немного развлечений в поездке еще никому и никогда не вредило. Кстати, вот и наш обед.
— Так, и тут ты обошелся без меня, — обиженно констатировала Эстер. Но увидев, что несут гамбургер с кучей чипсов, смягчилась. — Это все нам?
— Да, плюс пара бокалов вина… Мы же пропустили завтрак.
— Ну как, наелась? — поинтересовался Уильям после окончания трапезы.
— Вполне. — Эстер откинулась на спинку кресла и перевела дух, затем допила вино. — Во всяком случае, не скрою, что в данный момент меня на пляж не тянет. Больше всего хотелось бы немного поспать.
— Тогда вернемся в отель, — немедленно согласился Билл. — Ты расположишься в спальне, а я размещусь на одном из тех гигантских диванов.
— Ты это серьезно или опять шутишь?
— Абсолютно серьезно. Сиеста после обеда — чрезвычайно цивилизованный обычай, особенно в субтропиках. А поплавать мы еще успеем…
Эстер заснула не сразу, лежала, перебирая в мыслях фрагменты их любопытной беседы. Потом она провалилась в сон и проспала часа полтора без сновидений и тревог. Когда проснулась, Уильям сидел в шезлонге на террасе, читая книгу.
— Привет. — Он увидел Эстер, стоявшую в дверном проеме. Она терла глаза, пытаясь разогнать остатки сна. — Ну что, теперь лучше себя чувствуешь?
— Да, намного!
Билл решительно отложил книгу.
— Тогда иди надевай новые доспехи и в бой. Пойдем поплаваем.
Она надела купальник, накинула поверх просторный сарафан.
День был жарким, вода призывно поблескивала, преломляясь искрами в лучах солнца. Они так и не сказали друг другу ни слова с того момента, как вышли за пределы своих временных роскошных владений. Но оба ощущали какую-то особую общность, удивительную духовную близость.
Эстер сбросила сарафан и, обгоняя мужчину, вбежала в воду.
— Ну и как? — поинтересовался Билл, когда они вышли из воды на берег.
— Потрясающе, — шепотом ответила молодая женщина, хватаясь за полотенце.
— Ты здорово плаваешь, — серьезно заметил Билл.
— Я очень люблю плавать. Ты тоже, кстати, неплохой пловец.
— Чем бы ты предпочла заняться сейчас? Может быть, погреться на солнышке?
— Нет, с недавнего времени я люблю, поплавав, пройтись в хорошем темпе вдоль берега, а потом, — она улыбнулась уголками губ, — выпить… хорошую старомодную чашку чая.
Они вошли в номер, и он поинтересовался:
— Какой чай заварить?
Светским тоном женщина назвала свой выбор.
Потом Эстер развесила полотенца и купальник, приняла душ, нырнула в белые шорты, набросила на себя желтую футболку. Ей пришлось побороться с непокорной копной волос, которые после душа долго сопротивлялись гребню и щетке. Старания были вознаграждены похвалой Уильяма.
— Твои волосы просто прекрасны. — Так восторжен был его тон, что Эстер смутилась.
— Спасибо.
Уильям стоял за ее спиной, и она могла беспрепятственно рассматривать его отражение в большом зеркале. Какой же он все-таки сильный, красивый. Мужчина от одного взгляда которого у любой женщины может перехватить дыхание.
— Чай готов, я все накрыл на террасе. — Сказав это, Уильям тем не менее не сделал ни единого движения. Так они и стояли, в упор глядя друг на друга. Потом он опустил глаза и уступил ей дорогу. — Когда мы пойдем ужинать, не могла бы ты надеть мое платье? — нарочито безразличным голосом поинтересовался Билл.
— А куда мы отправимся?
— В один шикарный ресторан. Там очень мило, в новом платье ты будешь чувствовать себя прекрасно.
— С удовольствием надену обновку. Тем более что мое единственное платье ты видел уже не раз.
Он улыбнулся.
— То, которое не от Рут Эванс?
— Да… Кстати, они знают, куда мы исчезли?
— Они… те, кто остался дома? Я написал им записку.
— Какого содержания?
— Ну, я не стал объяснять им, что мы вдвоем сбежали в это дикое голубое безмолвие. — По его губам пробежала мимолетная, почти брезгливая улыбка. — Я просто сообщил, что искать меня надо через секретаршу в Маунт-Монро.
— Думаю, что они сообразят, куда мы отправились.
— Тебя сильно волнует, что они подумают? Мне, например, абсолютно все равно.
Она пожала плечами.
— Что ж, возможно, ты и прав.
Уильям Картер спросил неожиданно серьезным тоном:
— Скажи, ты могла бы некоторое время поскучать в одиночестве? — Эстер вопросительно подняла брови. — Совсем ненадолго. Деловая встреча.
— Да, я посижу почитаю.
Она читала книгу и, время от времени отрываясь от страницы, наблюдала за людьми на пляже. Незаметно подкрались сумерки. Вернулся Уильям и принес два стакана холодного коктейля, составленного в баре по его рецепту.
Эстер сделала глоток и, к радости изобретателя, высоко оценила вкусовые достоинства коктейля.
— Благодарю вас за высокую оценку, мисс Олдфилд. Столик на ужин я уже заказал, но у нас есть еще не менее часа. Сегодня Мартина выпустили из больницы, — вдруг, вроде бы не к месту, добавил он. — София везет мужа на несколько недель отдохнуть. Ему еще предстоит походить в гипсе пару месяцев.
— И куда они едут?
— У них есть собственный дом на Южном берегу, поэтому отель им не понадобится.
— Ты собираешься поехать к ним?
— Я бываю там иногда. Однако, если поездка короткая, всегда стараюсь остановиться в отеле, — ответил Билл уклончиво.
— Может быть, там просто недостаточно места?
— Где, в этом доме? Ну уж нет, его строил мой отец.
— А сколькими домами ваша семья владеет? — поинтересовалась Эстер.
— Один ты уже посетила. Кроме него есть еще второй. Он прекрасен — старинный и очень удобный. Стоит над рекой. Кстати, а ты живешь в собственном доме? — поинтересовался Билл.
Она объяснила свою ситуацию.
— Но это твоя собственная квартира?
— Да, мои родители выкупили ее несколько лет назад.
— Выходит, ты живешь совсем одна, без родных?
